Кровь за кровь. Сергей Майдуков

качков, а серьезных бойцов, прошедших огонь, воду и медные трубы, или что там еще. Николай подходил по всем параметрам.

      Не считая моральных качеств.

      Не годился он в секьюрити. Скучно ему было. Тошно.

      Развернувшись возле уголка отдыха с пухлыми диванами и креслами, он отправился в обратном направлении. Возле панорамного окна с видом на парковку он задержался. Этот участок холла не просматривался ни через камеры, ни от стойки рецепции. Здесь можно было достать из внутреннего кармана пиджака заветное фото, покрытое ламинированной пленкой. На фотографии, слишком большой, чтобы помещаться в бумажнике, была запечатлена Алена. В своем коронном, слегка выцветшем зеленом купальнике с тесемочками-бантиками.

      Как в сказке. Дерни за веревочку, она и откроется.

      Николай бережно спрятал реликвию и пошел дальше. Он знал снимок до мельчайших деталей, но одного взгляда на него было достаточно, чтобы мысленно воскресить прошлое.

      Безвозвратно утраченное прошлое с его возможностями.

      За тесемочки уже не потянешь, как тогда, в Болгарии. А ведь было время! Снимок был сделан на широченном солнечном пляже с синей окантовкой моря. Фотограф, скучавший под пальмой, невероятно оживился, когда Алена попросила ее сфотографировать. Он так долго заставлял ее принимать разные позы и целился в нее объективом, что Николаю хотелось врезать ему как следует, чтобы опомнился. Алена заметила, что он ревнует, и с наслаждением его дразнила, пока он не схватил ее за руку и не утащил прочь.

      «Чего ты так злишься, не понимаю? – невинно говорила она, пряча самодовольную улыбку. – Я же просто фотографировалась!»

      «Ты вертелась перед ним в этом своем купальнике!» – шипел Николай.

      «Чем тебе не нравится мой купальник, не понимаю».

      «Он бесстыжий. Ты выглядишь в нем непристойно!»

      «Правда? Тогда его нужно немедленно снять», – воскликнула Алена.

      Она успела развязать один бантик, прежде чем Николай набросился на нее, звонко хохочущую, затянул тесемочки и потащил за собой, но уже не в сторону моря, где их дожидался Роман, а в противоположном направлении. И купальник был таки сброшен. И на ее загорелом теле остались белые треугольники, в точности повторяющие очертания лоскутов материи – два треугольника острыми вершинами вверх, один – вниз.

      Кто знал, что всего несколько дней спустя эти потайные уголки станут достоянием другого? При мысли о Романе Бородине Николай непроизвольно скрипнул зубами. Женщина в брючном костюме настороженно покосилась на него. Но Николай ее уже не видел. Его взгляд был направлен на компанию, вошедшую в вестибюль.

      Их было трое. Впереди шел молодчик откровенно наркоманского вида, с воспаленными глазами, шмыгающим носом и нервным тиком. Двигался он развязно, смотрел куда-то внутрь себя, нервные длинные пальцы то распускал веером, то стискивал в кулаки. Драные джинсы на нем смотрелись не стильно, а неопрятно. Длинное пальто с поднятым воротником, стилизованное под кавалерийскую