Графиня Гизела. Евгения Марлитт

это была задача для матери: семь человек детей, и каждого она желала видеть счастливым под рождественским деревом.

      Настал день, когда понадобились все с таким трудом скопленные деньги, которые вернулись назад домой в виде различных пакетов.

      В то время как мать хлопотала около елки, белокурые детские головки плотно одна к другой припали к замочной скважине запертой двери, стараясь увидеть хоть что-нибудь в обетованной комнате. Однако все их усилия были напрасны. Следовало запастись терпением.

      До комнатки верхнего этажа не долетали ни детские голоса, ни хозяйственные хлопоты. Ютта спускалась только к обеду.

      Новое шерстяное траурное платье с креповыми рюшами вокруг ворота и длинным шлейфом, волочащимся по полу, придавало всей ее фигуре, внезапно принявшей уверенные и даже повелительные движения, вид спокойного величия. Бледное лицо и почти постоянно сжатые губы усиливали это впечатление: восхитительных ямочек на щеках молодой девушки, появлявшихся при улыбке, никто из обитателей пасторского дома не видел.

      А брезгливость, с которой нежные, поражающие белизной руки поднимали шлейф при входе в столовую, видимо, относилась не только к песку, рассыпанному по полу, но и к детям. Движение, конечно, было грациозным, но в то же время ясно говорило: «Пожалуйста, подальше!» Дети робко посматривали на молчаливую строгую гостью за столом; стук ложек и вилок стихал, и бойкие язычки умолкали.

      Пастор уважал глубокую безмолвную печаль Ютты; он относился к ней с предупредительностью и почтением.

      Но глаза женщины-матери гораздо зорче: пасторша нередко наблюдала эту «душевную скорбь» юной аристократки. Вовсе не это чувство подмечала она. То было скорее пренебрежение, холодное презрение к ее мещанской семье. «Безмолвная печаль» не мешала ей, однако, бренчать целыми днями на фортепиано, которое было перенесено из Лесного дома. Тем не менее добрая женщина честно старалась оправдать горделивое поведение молодой девушки. Все это она объясняла отсутствием жениха.

      Болезнь молодого Бертольда приняла опасное течение. Хотя Зиверт и сменял брата у постели больного, оставаясь день и ночь безотлучно в доме смотрителя, тем не менее горный мастер был лишен удовольствия видеться с невестой, ибо осторожность требовала отказаться от посещений пасторского дома из боязни принести заразу.

      Лишь однажды он решился отправиться туда, и то переоделся на заводе и пробегал целый час на воздухе.

      Напротив, госпожа фон Гербек в сопровождении графского дитяти почти ежедневно навещала молодую девушку.

      Она никогда не спускалась в нижний этаж, изредка позволяя Гизеле оставаться на некоторое время в детской, сама же проводила время в бесконечной болтовне с Юттой.

      Наступил вечер сочельника.

      Ясный морозный день сменился сумерками. Было очень холодно, в воздухе стояли клубы пара, искрящийся снег хрустел под ногами.

      Несмотря на стужу, госпожа фон Гербек с маленькой графиней приехала