Графиня Гизела. Евгения Марлитт

руки. – Подай книгу!

      Этот повелительный жест ясно показывал, что ребенок не знал возражений.

      Мальчик смерил ее изумленным взглядом.

      – Ого, у нас так не делается! – воскликнул он, отводя руку с книгой в сторону, но вслед за тем, как бы раскаиваясь в своей резкости, он, обернув книгу носовым платком, продолжил:

      – Впрочем, бери, читай эти сказки, только ты не должна приказывать, ты должна попросить.

      Была ли Гизела взволнована предыдущей сценой с «толстяком», или в эту минуту вдруг почувствовала преимущество своего высокого положения в свете, но добрые прекрасные глаза ее сверкнули, и, отвернувшись от мальчика, она презрительно сказала:

      – Книга твоя мне не нужна, а просить… Я никогда не прошу!

      Дети широко раскрыли глаза.

      – Ты никогда не просишь? – удивленно переспросили они хором.

      Восклицание это привлекло внимание госпожи фон Гербек. Она увидела неприязненное выражение на лице маленькой графини и, догадываясь о случившемся, поднялась и поспешно сказала:

      – Гизела, дитя мое, прошу тебя, поди скорее ко мне.

      В эту минуту, уложив младшего ребенка, в комнату вошла пасторша.

      – Мама, она никогда не просит! – возмущенно загалдели дети, показывая на Гизелу, неподвижно стоявшую посреди комнаты.

      – Да, я не хочу просить, – повторила она, однако уже не так самоуверенно, чувствуя на себе взгляд пасторши. – Бабушка всегда говорила, что мне не пристало просить, что я должна просить только папá, но никого другого, даже госпожу фон Гербек!

      – Правда? Бабушка действительно так говорила? – ласково и вместе с тем серьезно спросила пасторша, беря за подбородок девочку и глядя ей прямо в глаза.

      – Я могу вас уверить, моя любезная госпожа пасторша, что это было непререкаемым убеждением покойной графини, – дерзко ответила за ребенка госпожа фон Гербек, – и, само собой разумеется, никто не имел права питать иных взглядов на воспитание, чем ее, в ее высоком положении! Кроме того, я должна вам дать добрый совет, собственно, в интересах ваших детей: уясните, что в маленькой графине Штурм вы должны видеть нечто иное, чем в каких-нибудь Петерах или Иоганнах, с которыми вам приходится обыкновенно иметь дело!

      Не возражая гувернантке, пасторша позвала своего старшего сына, чтобы узнать, что произошло.

      – Ты должен быть предупредительнее, – промолвила она, когда ребенок рассказал, как было дело, – следовало дать книгу маленькой Гизеле, как только она этого пожелала, просто потому что она наша гостья, помни это, мой милый!

      Затем дети отправились спать, а Гизеле пасторша дала сказки и провела ее в классную, дверь которой осталась полуоткрытой.

      – Так, по вашему мнению, – проговорила она, возвратившись, – я должна своим детям внушить уважение к маленькой графине? Но едва ли это возможно, так как я сама, извините мою откровенность, не питаю к ней этого чувства.

      – Ай-ай-ай, моя милая, так мало смирения в жене священника! – прервала ее гувернантка со своей обычной улыбкой.