Возвращение «Летучего голландца». Михаил Шторм

ни самих женщин, ни их спутников.

      Делая заказ, он уже имел представление о некоторых блюдах и успел усвоить, что ни одно из них не обходится без главных компонентов мексиканской кухни: кукурузных лепешек тортильяс и острого перца чили. К этому прилагаются мясные фарши, горы фасоли, наслоения сыра и томатные соусы всевозможной густоты. Считая себя если не знатоком, то едоком вполне опытным, Быков попросил принести себе халапеньо, который должен был стать главной изюминкой этого сольного банкета.

      – Халапеньо? – переспросил официант.

      Профессиональная этика не позволяла ему отговаривать клиента или проявлять сомнение. Поэтому он просто сделал вид, что не расслышал. Тем самым бледнолицему туристу давалась возможность отменить заказ и пойти на попятный без ущерба для своего достоинства.

      – Да, – подтвердил Быков. – Халапеньо. На хорошо прожаренном стейке. Как же он называется…

      – Аррачеро, – подсказал официант, смягчив рычащее слово полуулыбкой. – Итак, господин желает прожаренный аррачеро с…

      Он поднял брови, предлагая Быкову закончить самому.

      – Халапеньо, – сказал тот и не удержался от маленькой мести, пояснив с самым невинным выражением лица: – Это такой перец зеленый. – Он показал пальцами. – Говорят, очень острый.

      – Да, – согласился официант, опуская глаза. – Но не самый острый.

      – Есть острее?

      – Например, серрано. А король всех перцев – хабанеро.

      – Хабанеро, – с удовольствием повторил Быков. – Вот что, дружок, неси мне его, а не халапеньо. И, конечно, чего-нибудь запить. – Он подмигнул, давая понять, что кое-что понимает в острых приправах. – Бутылку воды без газа и красного вина…

      – «Мерло»? – произнес официант, как бы размышляя вслух.

      – Нет, что-то местное, – решил Быков. – Если уж наслаждаться мексиканской кухней, то по полной программе, не так ли?

      – Си, сеньор. Я принесу «Кариньян», если желаете.

      Быков изъявил такое желание и остался ждать, поглядывая сквозь панорамное окно на Мехико. Его левая рука была вольготно переброшена через спинку стула, а правая бесцельно листала сенсорные страницы мобильника. Почувствовав на себе взгляд одной из мамаш, он машинально распрямил спину и подобрал живот. За минувший год он сбросил вес до девяноста килограмм, но при его росте это было многовато. Будь Быков на полголовы выше, он со своими усами мог бы сыграть роль Портоса в очередной экранизации бессмертной мушкетерской саги. Волосы его, правда, с каждым годом утрачивали былую пышность, так что приходилось стричь их все короче и короче, отказываясь от романтического облика. Зато одевался Быков по-прежнему непринужденно и свободно, показывая тем самым, что в его положении совсем не обязательно рядиться в пиджаки, галстуки и скучные однотонные рубашки.

      Не переставая посматривать на дисплей, Быков покосился на мать маленького мальчугана и с некоторым огорчением понял, что взгляд ее направлен