Высшая степень документальности. Александр Владимирович Сигаев

за человека, в общем-то, неплохого, хотя и со слегка оттопыренными ушами, которые, без сомнения передадутся девочке, и не самым мужественным подбородком, который уж наверняка унаследует мальчик.

      – Вы здесь уже бывали? – Раздалось где-то за спиной.

      – О да, множество раз! Здесь прекрасная набережная, – ответил женский голос, и тут же мнения, как о красивых, так и менее достойных внимания местах последовали в несчётном количестве. И неизвестно, что было бы более странно – если бы такие мнения не были бы высказаны, или они не противоречили бы зачастую друг другу.

      Нуллус прильнул к окну. Город выстраивался словно матрёшка – за горой показался мост, мост пересёк реку и упёрся в первый дом. Состав проехал ещё немного и первый дом словно подвинулся, представляя взору прибывших второй и третий дома, после чего подсчёт возведённых за множество десятилетий строений потерял смысл. Город растянулся на километры и километры во все стороны, словно высыпавшись из горы, и будто убегая от её тени, которая довольствовалась старинными постройками начала века. Тень падала почти ровно до реки, но всё же не доставала, и вода нагревалась и блестела под солнцем. Проплывали суда, разных размеров и цветов. Одни обгоняли другие, некоторые прибивались к берегу, а какие-то, казалось, просто уносило течением вдаль. Издалека не было видно ни богатства, ни бедности. Не чувствовалось страха и не проглядывались ни заносчивость, ни лукавство. Строго говоря, не было видно и ничего хорошего: гостеприимство, учтивость и доброжелательность были лишь в надеждах смотрящих, но надеждах, в общем, разумных и непустых.

      Заскрипели колёса. Нетерпеливые пассажиры дружно поднялись и вышли в проход, воодушевлённо обсуждая проделанный путь, планы на ближайшие два часа, а также то, найдут ли их на перроне встречающие дети, родители, дядья, сёстры с собаками или университетские друзья, коих мало кто готов был узнать, и коими мало кто надеялся быть узнанным. Поезд остановился и пассажиры, так же дружно схватившись, кто за спинки кресел, кто за первые попавшиеся рукава, последовали к выходу. В углу опустевшего кресла перед собой Нуллус увидел забытые спешащей попутчицей очки в тонкой красной оправе, однако, не стал их брать, а просто переложил на видное место, после чего поднялся и встал в проходе вслед за остальными.

      Как-то в детстве, Нуллус, чтобы показать ловкость и смелость товарищам, украл, считая, что просто взял их без спросу, круглые карманные часы, которые до этого видел только в фильмах. Несколько дней он планировал время, когда лучше пойти в магазин и никак не мог решить, пойти ему утром, когда почти никого нет, и продавец занимается своими делами, но есть опасность оказаться слишком заметным в безлюдном помещении, либо вечером, когда продавца отвлекают покупатели, но есть опасность быть замеченным кем-то из окружающих. Нуллус представлял, как будет дружелюбно здороваться на входе и спокойно дыша прощаться на выходе. Он даже предусмотрительно подготовил ответы на вопросы, казавшиеся ему наиболее коварными, вроде: