Битвы по средам. Гэри Шмидт

они посягнут на наши пирожные?

      Но пирожных никто не тронул. Когда мы вернулись, нагруженные теорией множеств, подносы по-прежнему стояли у окна, овеваемые лёгким ветерком из полуоткрытых, вымытых моими руками окон. Однако миссис Бейкер вела себя так, словно никаких профитролей в классе нет. В сущности, раз их нельзя съесть, лучше б их там и не было. Почему мы должны их нюхать, если вся эта роскошь предназначена не нам, а жёнам, чьи мужья воюют во Вьетнаме? Так что лучше бы эти пирожные уже стояли в соборе Святого Адальберта. Нам-то они всё равно не достанутся.

      Без четверти два еврейская половина класса устремилась на автобус, присланный из храма Бет-Эль.

      Напоследок Данни Запфер шепнул мне:

      – Если, пока нас не будет, она даст тебе профитролину – убью!

      Согласитесь, не самый богоугодный текст. Да ещё из уст парня, который едет готовиться к бар-мицве.

      Когда без пяти два католическая половина класса уходила на свой автобус, Мирил прошипела:

      – Если, пока нас не будет, она даст тебе пирожное, готовься к номеру четыреста восемь.

      В чём конкретно заключается номер четыреста восемь, я точно не помнил, но думаю, что Мирил пообещала мне примерно то же, что Данни Запфер.

      Даже Мей-Тай, уходя, сощурила и без того узкие глаза и сказала:

      – Я знать твоя дом.

      Зловеще звучит, согласитесь.

      Но я понимал, что никакая кара мне не грозит. Потому что пирожное мне точно не достанется. Шансов получить профитроль не больше, чем увидеть у нас в классе президента Линдона Джонсона.

      Впрочем, когда все ушли, в класс кое-кто всё-таки вошёл. Только не президент. Прибежал пятиклассник, притащил какую-то коробку.

      – Спасибо, Чарльз, – сказала ему миссис Бейкер. – Всё собрал?

      – Вроде всё.

      – И у мистера Петрелли? И у мистера Шамовича?

      Чарльз кивнул.

      – А вниз, к миссис Харнет, заходил?

      – Ага.

      – А к мистеру Лудеме?

      – Ага.

      – Спасибо. Ставь на стол.

      Чарльз водрузил коробку на учительский стол, бросив на меня сочувственный, как мне показалось, взгляд. Потом он вышел, отряхивая на ходу руки.

      Руки его, судя по всему, были в мелу.

      – Мистер Вудвуд, – начала миссис Бейкер, – последние события навели учителей на одну мысль. Тряпки во всех классах грязные. Поэтому я попросила Чарльза собирать их по средам и приносить сюда. Будьте любезны ими заняться.

      Вот и настала пора бунтовать. Или хотя бы пожаловаться. Я подошёл к столу. Заглянул в коробку. Штук тридцать тряпок и губок. Белые от мела, накопившегося в них с начала сентября. Весь мел, со всей школы – за полтора месяца учёбы.

      Да, пора жаловаться.

      Но тут я вспомнил о будущем компании «Вудвуд и партнёры». И подхватил коробку.

      – Я буду в копировальной комнате, – добавила миссис Бейкер.

      «Чудненько», – машинально подумал я.

      Но тут миссис Бейкер сказала такое, отчего мир у меня перед глазами поплыл и чуть не перевернулся.

      – Если