Пути неисповедимые. Елена Александровна Кашина

простецом. Она привыкла, что он всегда окружает заботой её, теперь же ей хотелось заботиться о нём.

      Доктор всё более проникался ощущением всеединства мира, грозного величия жизни и чувством любви к Богу-создателю всего сущего. Мысль, что он обязан объяснять это другим, завладела им всецело. Все знания, накопленные в течение жизни, теперь ему казались ничего нестоящими, в сравнении с вновь открывшимся, и он благодарил Бога за дарованное прозрение.

      Он стал общителен, разговорчив. Любой же разговор переводил на разговор о Боге-любви, лицо его при этом делалось ласковым и добрым. Вначале его слушали с вежливым вниманием, потом он стал казаться назойливым чудаком. Он винил себя, что недостаточно убедителен, и поэтому его не понимают, отказываются слушать.

      Не желая того, Доктор нажил недругов. Однажды, находясь на веранде, когда там было много народу, он, не без умысла, затеял спор с учёным-биологом, всю свою жизнь посвятившим выведению различных видов биороботов.

      Для крупных учёных существовали в высокой степени комфортабельные домстары закрытого типа. Этот же учёный, хотя служил науке верно, с полной отдачей сил, открытий не совершил, и потому, когда пришло время, был помещён в домстар открытого типа. Но, попав из привилегированного Академгородка в обычный домстар, где, к тому же, проживали и представители массовой касты, он почувствовал себя глубоко уязвлённым. Держался он со всеми высокомерно, ни с кем в домстаре не дружил. Как и большинство учёных, его мало волновало то, что не имеет отношения к чистой науке. Чувство снисходительного превосходства к не принадлежащим к их сословию, было присуще всем работникам науки Мира Абсолюта. Утверждение Доктора, что первоосновой жизни является любовь, а не разум и логика, и, что разум, если он не руководствуется любовью, способен причинить только вред, вызвало в душе учёного столь непримиримую неприязнь, что при каждом случае он стремился уязвить и высмеять Доктора.

      Другим непримиримым врагом Доктора стала женщина из массовой касты. В один из вечеров Преподаватель, отправляясь на чаепитие, пригласил с собой и Доктора. На этот раз тот не отказался, только спросил:

      – Удобно ли без приглашения?

      – Они будут польщены. Но нужно взять с собой что-нибудь вкусное к чаю.

      Встретили их радушно. В холле, из принесённых из комнат небольших столов, составили один общий. Установили кипящий самовар и вазочки с купленными в складчину пирожным, печеньем, конфетами. Все чувствовали себя свободно и расковано, вели себя непринуждённо. Мужчины и женщины уселись попарно. Говорили, смеялись, и было шумно. Одетые кричаще и ярко накрашенные, старые морщинистые и ещё вполне моложавые женщины кокетничали напропалую. Мужчины были галантны, остроумны, их шутки и остроты – грубые и незатейливые – вызывали громкий смех. Холодно-отчуждённое отношение окружающих уязвляло выходцев из касты М и, как бывает в таких случаях, сплачивало.

      Задавала тон и распоряжалась всем, в прошлом