Меня убьют четвертым выстрелом. Виктор Горошин

а кто он, собственно, такой. А то и полицию вызвать. Ник, кстати, не отвергал и возможности подростковой провокации. Слишком много шумела в последнее время пресса о людях, на ровном месте терявших и репутацию, и громадные деньги. В тот день, войдя в дом, он немедленно выглянул в окно. Но машина уже успела исчезнуть.

      Ник видел ее в клубе ежедневно. И каждый раз она оказывалась где-то неподалеку от него. В конце-концов, он решил, что сумасшедших хватает в любом возрасте и научился не обращать на девочку внимания. Но продолжал с раздражением замечать на себе ее изучающие взгляды.

      И вот теперь эта встреча лоб в лоб на выходе из баскетбольного зала. Ник снова не знал, как себя вести. Останавливаться и объясняться было рискованно. Но девочка вдруг решительно встала на его пути и, глядя ему прямо в глаза, произнесла:

      – У меня для вас хорошая новость. Вы нам подходите.

      Валид Абдуллахи отчаянно боролся со сном. Шел четвертый час ночи. Та самая опасная пора, когда мозг и глаза живут какой-то совершенно обособленной от тебя жизнью, и готовы предать в самый неподходящий момент. Конечно, можно было бы и отключиться на часок, на заправке в это время обычно никто не появлялся, но ровно в четыре Валид должен был в очередной раз проверить все заправочные колонки. Смысла в этом не было никакого, но дядя настаивал на соблюдении давно установленного порядка и иногда просматривал эти чертовы камеры. Поэтому заснуть было нельзя. А время молитвы еще не наступило. Пророк ведь не случайно указывал, что утренний намаз начинается с истинного рассвета, сразу после того, как на Восточном горизонте появится белая полоса. Стоит на несколько минут поторопиться, и молитва будет недействительной. Но повторять суры из Корана рекомендовалось в любое время, чем Валид и занимался, скрашивая часы до окончания смены.

      В Америку он приехал полгода назад, когда его родители и старший брат погибли при артиллерийском обстреле. Он даже не знал, кто их убил. Просто в какой-то момент его родной Хомс заняли воины этого нового  государства, и их обстреливали в одной стороны повстанцы, а с другой – правительственные войска. Вот и метались по небу снаряды, которыми стороны щедро обменивались друг с другом. Во время одной из таких перестрелок семья пряталась в подвале. Никто и не думал выяснять, чья именно бомба прямым попаданием пробила крышу. Валиду повезло: в тот момент его не было дома.

      Дядя уже двадцать лет жил в Америке. Убежал еще при старшем Асаде. Отец рассказывал, что у семьи из-за этого были большие неприятности. Дед занимал какую-то заметную должность в правительстве, но после бегства старшего сына, его сразу же оттуда изгнали, и он вынужден был переехать в глухую провинцию. Валиду тогда было годика три, и те времена он помнил смутно. Правда, когда режим стал помягче, дядя начал семье помогать. Сначала присылал какие-то незначительные подарки. Потом деньги. С каждым годом все больше и больше. Было очевидно,