На страже тишины и спокойствия: из истории внутренних войск России (1811-1917). Самуил Штутман

Читать онлайн.



Скачать книгу

этой эпохой». И хотя этот закон подробно расписывает все случаи, когда вызываются войска, порядок письменного оформления этого вызова, но примечание к ст. 30 фактически освобождало начальство от всякой предосторожности при применении оружия, санкционируя беспощадную расправу: «Для предупреждения неповинующейся толпы ни стрельба вверх, ни стрельба холостыми патронами не должны быть допускаемы». Конечно, это таило в себе опасность произвола и лишнего кровопролития. Правом вызова войск обладали: сенаторы (во время производства ревизии), начальники полиции в городах и уездах, начальники железнодорожных полицейских управлений и их отделений, генерал-губернаторы, губернаторы, градоначальники, начальники важнейших мест заключения, перечисленных в самом законе (ст. 6). Начальники полицейских и жандармских учреждений, а также мест заключений могут вызывать войска только с согласия губернатора или градоначальника. Автор указывает на существенное отличие нового закона от предыдущего, заключающееся в том, что закон от 7 февраля 1906 г. предоставляет право воинскому начальнику определять момент применения оружия, не ожидая полномочий от гражданских властей в случаях: нападения толпы или арестантов на войска, сопротивления задержанию лиц, подлежащих аресту, насилий, разрушения имущества, поджогов или убийств. Против оскорбляющей войска словами толпы оружие разрешалось применять после троекратного предупреждения. Основная тенденция нового закона, по мнению автора, направлена на то, чтобы «увеличить энергию вооруженного принуждения путем более широкой инициативы и более свободной самодеятельности вооруженной силы», объясняя это «исключительными условиями исторического момента – чувством ненависти и страха» (с. 96, 97). Не менее важны рассуждения и комментарии автора к вопросу о мерах чрезвычайной охраны и предоставления чрезвычайных полномочий, создании специальных органов, наделенных особыми правами в исключительных ситуациях. Анализируя и сопоставляя законы о борьбе с крамолой, автор видит в них отражение трагедии российской государственной и общественной жизни. «Будущий историк, – пишет он, – если он захочет объективно разобраться в бесконечно сложных событиях пережитой нами эпохи, если он захочет понять ту непримиримую ненависть, то безумное ожесточение масс, на почве которых создалась анархия кровавого террора, – этот историк, разумеется, вспомнит, что то поколение, на дела которого выпала тяжелая историческая задача обновления государственного уклада России, является больным, политическии и морально развращенным поколением, – поколением, которое не видело иного государственного порядка, кроме порядка чрезвычайных, исключительных по своей жестокости полицейских мер и лишь по книгам знает об общих законах Российской Империи...» (с. 122, 123).

      Значит, по мнению автора, все беды – от больного поколения. Это сказано было в начале минувшего столетия, и сегодня эти слова звучат почти фатально. Но ведь это слишком легкое