Эхо Севера. Джоанна Рут Мейер

это было не совсем то, что я хотела бы узнать.

      – Он похож на любого дикого зверя, которого приручили. Или попытались приручить. Этот дом иногда безопасен, а иногда нет. Но главное не это.

      – Что же тогда?

      – Главное – это помнить о том, что он дикий, и всегда быть настороже.

      Я чувствовала, что волк хотел сказать нечто большее, как и я хотела спросить об этом.

      – Скажи, прошлой весной в лесу, это был ты? Если да, то почему ты тогда не заговорил со мной?

      Волк поерзал на своем стуле, задел шерстью скатерть, оставив при этом маленькие красные мазки на белой ткани.

      – Дело в том, что временами я слишком долго нахожусь далеко от этого дома, забывая разум и речь. Забываю, и сам становлюсь по-настоящему… диким. Но тогда, весной, увидев тебя, я все-таки вспомнил. А чтобы потом вспомнить все, мне достаточно было возвратиться в этот дом.

      – И что ты вспомнил?

      – То, что ты нужна мне, госпожа.

      Взгляд янтарных волчьих глаз, казалось, пронизывал меня насквозь. Я больше не могла его выдерживать и замолчала, отведя глаза в сторону. В тишине потрескивали свечи в канделябрах, и у меня начала кружиться голова. Казалось, что я куда-то лечу, падаю.

      – Вы плачете, госпожа.

      Я прикоснулась к покрытой шрамами стороне лица – на кончиках пальцев осталась влага.

      – Я тоскую по отцу. Ты забрал меня от него, – сказала я, хотя плакала вовсе не из-за этого. А почему плакала – и сама не могла понять.

      Волк бросил на меня еще один, последний проницательный взгляд и сказал, неловко спрыгнув со стула.

      – Пойдемте, госпожа. Ночь уже в разгаре, а ближе к полуночи этот дом становится… менее ручным.

      Слегка прихрамывая, волк направился к двери.

      Я вытерла глаза и пошла следом за ним. До меня долетел звон разбившегося стекла и взрыв дикого, истеричного смеха.

      – А что происходит в полночь? – спросила я.

      – Сдерживающая магия ослабевает, и дом становится неуправляемым, – волк открыл дверь, толкнув ее носом, и добавил: – Тебе лучше держаться рядом со мной, госпожа. Так будет безопаснее.

      Я осторожно положила правую руку на загривок волку, и мы вместе вышли в коридор.

      Там было почти темно, лишь одинокая лампа светила где-то впереди. Издалека долетел высокий, пронзительный крик.

      – Держись ближе, – напомнил волк. – Рядом со мной ничто не сможет причинить тебе вреда.

      Волчий бок рядом с моим коленом казался еще теплее по сравнению с окружавшим нас холодным воздухом. Я невольно задалась вопросом: если в полночь неуправляемым становится дом, то что же тогда происходит с волком? Может быть, и он становится совершенно диким зверем? Я глубоко вдохнула и постаралась не развивать эту мысль, отметая воспоминания о кровавых пятнах на его шкуре.

      Темнота все плотнее смыкалась вокруг нас. Возникло ощущение, что темнота ожила – она присматривается к нам, прислушивается. Под нашими ногами поскрипывали половицы. Было слышно, как где-то в темноте сами