Эхо Севера. Джоанна Рут Мейер

шел. Я не могла перестать думать о моем отце, о ненависти во взгляде Донии, о рассыпавшемся в прах письме из университета. О той минуте в лесу, когда волк впервые заговорил со мной. Все, что произошло со мной после этого, казалось просто невероятным – может быть, я все-таки действительно замерзла тогда до смерти в сугробе?

      Но подушка у меня под щекой была такой мягкой, одеяло теплым, а дыхание волка таким убаюкивающим…

      А как там отец? С ним все хорошо? Добрался он до дома тогда?

      Часть души болела за него, заставляла плакать в подушку, ненавидя себя за то, что я бросила его тогда в лесу. Но вторая – бо́льшая – часть меня об этом не жалела. Да, я оставила отца, но вместе с этим оставила и Донию, и презирающих меня жителей городка, и все-все-все, что оковами лежало на моей прежней жизни. И это давало чудесное, неведомое раньше ощущение свободы.

      А потом я все-таки уснула.

      Я внезапно проснулась в темноте в насквозь промокшей от пота сорочке. Кто-то ломился в дверь спальни, пытаясь войти, и ревел в коридоре. На меня накатывали волны жара, как от печки. Я инстинктивно потянулась к лампе, затем вспомнила про свое клятвенное обещание и отдернула руку.

      – Волк, – позвала я, тщетно пытаясь рассмотреть его на полу. – Волк!

      – Эхо? – каким-то странным – ото сна, наверное, – голосом откликнулся он.

      – Там кто-то есть.

      В дверь что-то ударило, взвыл ветер. Затем раздался высокий жуткий смех, от которого, казалось, заходила ходуном вся комната.

      – Волк?

      – Все в порядке, Эхо. Здесь нам ничего не грозит.

      Волк должен был уже полностью проснуться, однако его странный акцент при этом не исчез.

      Раздался новый, настойчивый и громкий стук в дверь. Он становился все громче, смешиваясь с ревом какого-то неизвестного, но явно огромного и злобного зверя.

      – Ничего не делай, – предупредил меня волк. – Ничего не делай, все само кончится.

      Я дрожала, сидя в постели с натянутым до самого подбородка одеялом. Под сорочкой тикали часы с компасом, которые я никогда не снимала. По коридору разлетелся смех, зашептали голоса на незнакомом мне языке. Было страшно. Хотелось, чтобы в комнате стало хотя бы немного светлей, и я невольно вновь потянулась к стоявшей на прикроватном столике лампе.

      – Оно сюда прорвется, – прошептала я. – Прорвется и уничтожит нас.

      – Нет, мы в безопасности до тех пор, пока не откроем дверь. Или пока ты не зажжешь лампу. Она… Она искушает тебя. Проверяет на прочность.

      – Она – это кто?

      – Сила леса. Сила, скрепляющая этот дом.

      Вся комната вновь задрожала, когда что-то ударило в дверь с такой силой, словно кто-то таранил ее вырванным из земли стволом дерева.

      – Не думай об этом. Отвлекись. Огонь не может причинить тебе вреда. Она не сможет причинить тебе вреда.

      Я вцепилась пальцами в край одеяла. Новый удар, и дверь оглушительно затрещала. Жар усилился, обжигал мою кожу. Меня трясло. Я думала, что разорвусь на части.

      – Расскажи мне о своем отце, – неожиданно попросил волк.

      – Что?

      БАБАХ! –