Гори, гори ясно. Константин Юрьевич Бояндин

что женат на другой женщине и у вас двое детей. При том, что у нас детей пока что нет, – просто сказала Вера, внешне оставаясь вроде бы спокойной.

      – Не стоит очень переживать, – обнадежил нас врач перед уходом. – Фуга случалась со многими, в том числе с великими. Например, с Агатой Кристи. Да-да, и с ней тоже, представьте себе! Главное, что вы нашли смелость вернуться в реальность, признать, что здесь ваше место. Теперь можно не беспокоиться.

      Одно было общим: и Константин Загорский, и Константин Ерёмин отчаянно пытались возродить литературный конвент в Новосибирске. Вот только Загорский обратился к администрации города, и везде получил от ворот поворот. Да, ещё одно общее: и там, и здесь у меня есть друзья. Они очень помогали мне с организационными вопросами, пусть даже здесь, в реальности, мы ничего пока не добились…

      – Всё хорошо. Просто выздоравливай, ладно? И не убегай от меня больше. Мы всё сумеем изменить, теперь точно сумеем, да?

* * *

      Мы гуляли с Верой. Много гуляли, мы специально проходили по всем тем местам, по которым любил гулять Ерёмин. Частенько сиживали в том самом кафе, где я говорил с Толстым и Ульяновым. Чёрт, пару раз мне даже показалось, что я узнаю запах ульяновского табака, но… Прочь, прочь. В этой реальности всё по-другому.

      Я вспоминал, кого именно воображение назначило на руководящие посты, и чем они там занимались. А занимались они… творчеством. Так странно говорить это про чиновников, но они поддерживали то, что по Шилову, составляет суть человека – умение и желание создавать. Правда в основном сил людей хватает на основное, фундаментальное творчество – оставить после себя детей и научить их мыслить, быть самими собой. Не у всех хватает сил даже и на это – проходят, расточаются и не оставляют после себя следа. А исторические личности, пригрезившиеся Ерёмину (может, за исключением Бронштейна), рьяно охраняли слабые, едва живые ростки культуры, пробивавшиеся сквозь пепелище…

      И что бы это значило? В событиях фуги, если только вам удастся припомнить её суть, заключено объяснение. Почему именно так? Я не очень пытался искать смысл: если уж жить, то оставаясь Загорским. Как минимум у него есть подлинные, а не воображаемые родные и близкие.

      Меня нашли, когда я спасал книги. Пожар в библиотеке – коротнуло в подсобке – только чудом её не уничтожил. И говорят, что справился с огнём не кто-нибудь, а именно я, причём практически в одиночку. Не дал огню добраться до хранилища, спас почти все книги. И чуть не задохнулся. Конечно, при мне не было портфеля с «Основами», а телефона и вовсе не нашли. Теперь я уже не был уверен, что хочу возвращаться на место событий. Во-первых, не пустят. Во-вторых, а вдруг найду его?

      – Не молчи! – Вера потянула меня за руку. – Пожалуйста, говори со мной. Мы долго почти не разговаривали, и вот чем всё кончилось! Что тебя беспокоит?

      И я рассказал, что. Честно, глядя ей в глаза.

      – Мы должны побывать там, – решила она. – В каждом месте. Обязательно.