Виртуальная любовь. Милла Генрих

оторвался от дерева, подал мне руки, и мы стали вместе с ним садиться. Усадив деда, я взялась за оба рукава своего пуховика, и, как ни странно, болоньевая сторона пальто заскользила. Медленно тяня деда по снегу, я даже немного согрелась. Дрожь прошла, но и силы тоже потихоньку иссякали. Дотянув деда до дороги, я надеялась на чудо, но улицы были пусты. Ни одной машины, ни одной души не было. В праздничный день все было закрыто. И вдруг я увидела на другой стороне дороги женщину. Я боялась, что она меня не услышит, бросила деда и быстро побежала через дорогу, крича:

      – Женщина, помогите, человеку плохо там в парке!

      Но увидев меня, она бросилась бежать прочь с криком:

      – Полиция-я-я!

      Я остановилась и поняла, что сегодня помощь можно ждать только с небес. В этот вечер впервые за долгое время осознала, как трудно стало жить. На улицах нет больше телефонных будок, из которых можно было позвонить в скорую, в полицию и пожарную. Если сейчас нет телефона в руках, ты беспомощный. Я подошла к деду, тот сидел на мерзлой земле и безжизненным взглядом смотрел на меня.

      – Дед, не переживай, нам бы добраться с тобой вон до того поворота, и тогда помощь будет рядом. – И потянула за пуховик, волоча на нем деда вдоль парка, в направлении своего дома. Это был ближайший пункт с доступным телефоном.

      Минут пятнадцать я его еще тянула – и вдруг увидела мерцающие огоньки машины на главной дороге. Я оставила деда, выбежала на дорогу и, расставив руки, пошла навстречу ехавшей машине. Она пыталась маневрировать заранее, перестраиваясь на встречную полосу, но я бежала туда, и машина начала тормозить.

      Здоровый мужик вылез из машины, да еще с битой в руке, матеря меня по-всякому, он орал:

      – Ты что, сука, делаешь?

      – Мужчина, пожалуйста, помогите там на аллее дед умирает, пожалуйста, – кричала я, – ну пожалуйста, помогите!

      – Тварь безмозглая, я тебе сейчас так помогу, навек запомнишь, – орал он мне в ответ. И замахнулся на меня битой.

      Казалось, сейчас вместо деда хотела умереть я сама, еще громче крича, идя навстречу мужику:

      – Ну убей меня своей битой, убей, гад. И пусть на твоей совести два трупа будет. Убей! Чего вылупился!

      – Ты что, ненормальная? – в ответ орал мужик. Но биту опустил.

      – Я как раз таки нормальная, это ты ненормальный, раз не хочешь помочь умирающему старому человеку. Езжай отсюда, трус поганый. – Подняла руки к небу и еще громче заорала: – Боже, куда мужики девались? По земле одни скоты ходят с битами в руках.

      И побежала в сторону, где оставила деда.

      Я не слышала, уехала машина или нет. Меня сейчас страх за деда сдавливал, словно тиски.

      Когда я вернулась на аллею, дед уже не сидел, он лежал.

      Я подбежала к нему, крича:

      – Дед, пожалуйста, не умирай! Я ведь не смогу потом жить!

      В спину меня кто-то толкнул со словами:

      – Отойди, и не ори, дура.

      Оказывается, мужик не уехал. Сунул мне в руки свою биту и, наклонившись, поднял деда с земли.

      – Поехали