Лесовичка. Лидия Чарская

мальчику, Ксаня ринулась было к двери. Ей послышались в соседней комнате управительского дома чьи-то легкие крадущиеся шаги…

      Сегодня она, по желанию сына управляющего, Виктора, отважилась в первый раз проникнуть в самый дом управляющего, где жил в летнее время у отца гимназист Витя Мурин. Надо было спешить: неровен час – нагрянут…

      Уже Ксаня была на пороге, когда мальчик, точно осененный вдруг какой-то лукавой мыслью, сказал, значительно глядя на свою гостью:

      – Ты про приключение слыхала?

      – Про какое приключение?..

      – Да про графское… Их в ту грозовую ночь, пять дней тому назад, лошади понесли на самую на Чертову пасть… Думали – конец пришел… Молодая графинюшка сразу того… «ахи! охи! унеси мои потрохи!» Плачет и кричит: «дайте хоть на копеечку еще пожить!» и тому подобное… Вдруг выстрел прямо в лоб коренной… Коренная бац… Графинюшка «ах!», граф «ох» и давай спрашивать «кто стрелял?» И прыг да скок из своего корыта. Но так и не узнал, кто стрелял… Оказалось, нечистая сила стреляла… Какая-то черная фигура, ростом с маринованную корюшку, и свое имя не говорит… Таинственный незнакомец… Кум дьявола!.. И шут его знает еще кто! На все вопросы молчит или мычит, или сопит, что-нибудь в этом роде… А кучер Андрон и ляпни: «Лесовичка!»

      И выкрикнув последнее слово страшным голосом, Виктор так скосил глаза, что другая на месте Ксани расхохоталась бы без удержу, но ей было не до того и она молча ждала продолжения рассказа.

      Виктор испытующе глядел на Ксаню и многозначительно свистел себе под нос.

      Ксаня вертела конец фартука в руках и, глядя исподлобья на своего друга, кусала губы.

      Молодой Мурин все смотрел на нее, посвистывая, наконец захохотал во все горло:

      – А ведь графа-то и его дочку спасла ты! И никто этого не подозревает! Ни один нос! Даже Андрон и тот думает, что это была другая лесовичка… Их ведь, по его мнению, много в лесу водится…

      – Идет кто-то! – вскрикнула вдруг Ксаня, с быстротой молнии шарахнулась в сторону, перепрыгнула через окно, прямо в сад, в цветник на душистую клумбу и пустилась стрелою, сломя голову, по лугу к лесу, к старому лесу, который один мог укрыть ее от людей…

      Сердце Ксани стучало. Кровь непрерывно била в виски. В голове шумело…

      О, только бы они не узнали! Только бы не узнали господа, что это сделала она. Ибо тогда они наверное позовут ее к себе, станут допытываться, благодарить, награждать, хвалить… Нет, нет, подальше от этих графов… Не хочет она ни похвал, ни наград их… Смеяться они над ней будут, смеяться, что она ни стоять ни сидеть, ни рук держать не умеет как надо, по-«ихнему». И говорить не умеет, как они… Бог с ними! Не надо с ними встречаться… Не надо! Она лесная девочка, лесовичка. Что общего у нее с ними, с богачами, с барами Хвалынскими? Но, может быть, не узнают?.. И впрямь не узнают. Лишь бы Виктор не выдал… Небось, он-то догадался сразу, что это она была… Только бы молчал! Надо ему за это живого ежа или птенца горленки приволочь из леса. Пусть тешится и молчит!

      Ксаня бежала без оглядки, быстро, боясь оглянуться назад… А вдруг гонятся за ней?