Полуденный бес. Анатомия депрессии. Эндрю Соломон

признали ее существование, а вовсе не потому, что мы имеем на нее какие-то исключительные права. Никакая книга не способна описать все человеческие страдания, однако я надеюсь, что эта попытка поможет освободиться хотя бы нескольким мужчинам и женщинам, страдающим от депрессии. Нам никогда не избыть все несчастья, да и избавление от недуга не гарантирует благополучия, но я уверен, что знания, собранные в этой книге, смогут избавить от боли хотя бы некоторых.

      Глава первая

      Депрессия

      Депрессия – это разрыв любви[8]. Чтобы любить, нужно иметь способность отчаиваться, когда теряешь, и депрессия есть механизм такого отчаянья. Когда она приходит, она угнетает личность и в особенности способность любить и быть любимым. Она выпячивает наше одиночество и разрушает не только наши связи с другими людьми, но и способность мирно уживаться с самим собой. Любовь, хотя и не является в полном смысле профилактикой депрессии, все-таки несколько защищает мозг, в том числе и от него самого. Лекарства и психотерапия помогают этой защите, помогают любить и быть любимыми, и в этом, собственно, и заключается их действенность. В добром расположении духа одни любят себя, вторые – других, третьи – свою работу, четвертые – Бога; любая из этих привязанностей укрепляет жизненно важное осознание цели, которое противоположно депрессии. Иногда любовь оставляет нас, да и мы оставляем любовь. В депрессии очевидной становится полная бессмысленность любого начинания, любого чувства, полная бессмысленность жизни. Единственное, что остается в этом безлюбовном состоянии, – сознание собственной ничтожности.

      Жизнь полна горестей; что бы мы ни делали, в конце концов мы умрем. Мы – каждый из нас – заключены в свое тело; время течет, и ничто не повторится вновь. Боль – первое, что мы испытываем в этой юдоли печали, – никогда не оставляет нас. Мы злимся, что пришлось покинуть уютное чрево, а когда эта злость проходит, ее место занимают другие разочарования. И даже те, кто искренне верит, что в ином мире все будет по-другому, в этом испытывают неподдельные страдания; сам Христос страдал больше всех. Однако мы живем во времена паллиативов; сейчас гораздо проще, чем раньше, выбирать, что испытывать, а что нет. Все меньше и меньше становится неприятных вещей, которых нельзя избежать, все больше и больше средств, чтобы от них освободиться. Но при этом, несмотря на оптимистические утверждения фармакологической науки, избавиться от депрессии не так-то легко, поскольку все мы – личности, обладающие самосознанием. В лучшем случае депрессию можно держать в узде – и это то, на что нацелено сегодняшнее лечение.

      Острая риторика размыла различия между депрессией и тем, что ей сопутствует, – различие между тем, что мы чувствуем, и тем, как мы вследствие этого действуем. Разумеется, это в чем-то и социальное, и медицинское явление, но также и следствие языковой и эмоциональной игры. Да, депрессию можно охарактеризовать как эмоциональную боль, которая набрасывается на нас помимо нашей воли и подчиняет себе все. Депрессия – это

8

Слова «депрессия» и «меланхолия» чересчур общи, и, несмотря на попытки разных авторов провести между ними границу, это синонимы. Однако словосочетание «тяжелая депрессия» отсылает к психиатрическому заболеванию, называемому большим депрессивным расстройством (Major Depressive Disorder) в Diagnostic and Statistical Manual, издание четвертое (в дальнейшем – DSM-IV).