Генералы шального азарта. Евгений Сухов

вернулся с черноглазым коренастым мужчиной годов под сорок. Тот окинул Капу взглядом и спросил парня:

      – Она?

      – Она самая, – ответил Геннадий, тоже поглядывая на Капитолину. – Ксенией зовут.

      – Сирота, стало быть? – участливо спросил держатель гостиницы.

      – Ага, – простодушно ответила Капа. – Папенька умер, когда я была еще совсем маленькой, а маменька…

      Она всхлипнула, и слезы опять потекли по ее щекам.

      – Ладно, ты здесь мне сырость-то не разводи, – требовательно произнес он. – Что умеешь делать?

      – Все, – быстро ответила Капа. – Все, что скажете, то и буду делать.

      – Дядь, может, ее раздатчицей в буфетную определить? – предложил парень. – А то Клавдея давно на сносях. Чай, родит скоро. А ежели за стойкой?

      – А ты помолчи, покудова не спрашивают, – осадил Геннадия дядя. – Грамоту разумеешь?

      – Да, – ответила Капа и с надеждой посмотрела на черноглазого.

      – И считать можешь?

      – Арифметику, все четыре действия, как и полагается, – смиренно отвечала Капа.

      – Это хорошо, – заключил держатель «отеля». – Значитца, так: коли ты так грамотна, беру тебя… посудомойкой. Для начала буду платить в месяц три рубля плюс харчи и проживание. Согласна?

      – Да, – ответила Капа, изобразив на лице радость.

      – Вот и славно. А дальше – поглядим, как там сложится.

      – Ну чё, – подмигнул Капе парень, когда дядя ушел. – Приглянулась ты ему. Ты не боись. Мой дядя только с виду такой суровый. А посудомойкой – это временно. Скоро Клавдею заменишь, точно тебе говорю…

      – Благодарствуйте за заботу, – покорно произнесла девушка и подняла на Геннадия глаза. Очевидно, было в ее взгляде нечто такое, отчего парень замолчал и стушевался.

      – Ты, это… – кажется, он не знал, что говорить дальше, – пойдем со мной. Покажу, где проживать будешь.

      Они прошли коридором до самого конца. Затем Геннадий бряцнул связкой ключей, что висела у него на поясе, нашел нужный и отпер дверь.

      – Вот, – произнес он, распахивая перед Капой дверь. – Здесь ты будешь жить…

      Капа нерешительно ступила в комнату – скорее комнатенку, – не более чем в четыре квадратных сажени, переделанную из какого-нибудь чулана.

      Единственное оконце выходило в стену из красного кирпича и света давало маловато. Зимой, поди, придется по целым дням жечь свечи. А так – железная кровать с высокой спинкой, платяной шкаф в две небольших узких створки, зеркало над рукомойником, вещевая тумбочка (она же и стол) с шандалом на две свечи и пара стульев с гнутыми спинками. Словом, могло быть и похуже.

      – Ну, как? – спросил Геннадий после того, как Капа огляделась.

      – Подойдет, – ответила она.

      – Вот и славно. – Он переступил с ноги на ногу. – Ты покуда осваивайся тут, а завтра – на кухню. Подъем в пять утра.

      Парень еще немного постоял, ожидая вопроса. Но Капа молчала.

      – Разбудить? – нерешительно спросил он.

      – Не надо, – ответила Капа. – Сама встану. – И добавила потом: