Не просто о любви. Елена Амелина

во сколько ей обойдется еще одна перегородка, на сей раз внутри коридора, с непременной сейфовой дверью и глазком, чтобы оградить чувствительное обоняние Ирины Анатольевны от назойливых соседских запахов.

      Внезапно раздался резкий свист, и Олеся увидела Алекса, машущего ей с ближайшего языка помостов с точно такими же бунгало, как у нее.

      Она тихо застонала, схватившись за голову. И пошла открывать.

      – Есть идея, – заявил с порога Алекс, вваливаясь в Олесино жилище.

      Сегодня он выглядел еще моложе, чем вчера, и Олеся позавидовала его способности восстанавливаться после столь активно проведенного дня – ни тебе синяков под глазами, ни гудящей головы, ни вялости во всех членах.

      – Иди в пень со своими идеями, – ответила она.

      Но все-таки, несмотря на то, что ей смертельно не хотелось шевелиться, а появление мальчишки грозило очередным приключением, ей было приятно, что он пришел. И это опять был плохой знак.

      Олеся вздохнула.

      – Ну, чего тебе? – нехотя спросила она, усаживаясь обратно на свое место у перекладины.

      – Есть хочешь?

      Алекс со всего размаху плюхнулся рядом.

      Олеся покосилась на него с подозрением.

      – У меня завтрак оплачен, а я еще ни разу не была, – сказала она и опять вздохнула, мрачно поглядев на своего визави.

      Алекс даже присвистнул.

      – Вообще-то уже ужин скоро! И потом, охота тебе овес жевать?! Пойдем со мной, кое-что покажу, – Алекс вскочил и протянул ей руку.

      Олеся взирала на него снизу вверх сквозь приставленные ко лбу пальцы, загораживаясь от солнца. Она колебалась.

      – Это что-то съедобное?

      – Вполне. Только вчерашнего Гуччи оставь дома. Надень лучше штаны поудобнее.

      Олеся насторожилась.

      – Что это за ресторан, в который пускают только в штанах?

      – Очень хороший, три звезды Мишлен.

      – Пошел к черту!

      – Что ты за человек! Чтоб тебя с места поднять, нужен кран!

      – Я сюда приехала отдыхать.

      – А я думал, трахаться, – и поганец изобразил неприличные стоны, отчего целомудренная в глубине души, где-то очень глубоко, Олеся пошла красными пятнами.

      – Пошел к черту, я сказала!

      – Как хочешь, останешься голодная.

      – Не останусь, – заупрямилась Олеся, хотя внутри после вчерашней аскезы громко, как мартовский кот, выясняющий отношения с соперником, заурчал возмущенный желудок.

      – У тебя там что, Чужой завелся? – фыркнул Алекс и кивнул на ее живот.

      – Да. Так что держись от меня подальше, а то вылезет и сожрет тебя, понял?

      – Понял, – легко согласилось депутатское чадо и отчалило прочь под недоумевающий Олесин взгляд, перекинув через плечо мятую белую рубашку, – пойду поищу кого-нибудь помоложе, из кого песок еще не сыпется.

      Олеся почувствовала закипающее раздражение и даже обиду.

      – Давай-давай, топай, дитя природы.

      – Оревуар, мон шер маман!

      – Щенок!

      – А