Досрочник. Василий Тресков

ведь техника, какая, – смущенно думал Масачухин, выйдя из вагона, на станции Курская, перебрасывая прибор с руки на руку, чтобы тот остыл.

      Пришел в банк кредит брать, и решил проверить банкира на благонадежность, а то возьмешь кредит в пять тысяч, а на тебя такие проценты повесят, что должен будешь все сто пятьдесят. И прежде, чем подписывать договор, хотел достать свой приборчик, а его в кармане нет. Карман аккуратно подрезан ювелирными ножничками карманного вора, тоже, видимо, очень хорошего человека, который просто ошибочно подумал, что – это мобильный «айфон» с интернетом.

      Когда он пришел домой, пересчитал деньги, полученные под кредит, то оказалось, что ему недодали двадцать тысяч. Вместо двухсот тысяч, почему-то, на руках оказалось сто восемьдесят, а он расписался в договоре за все двести тысяч. Он знал, что теперь уж ничего не добьется, и ничего не докажет, если его подпись в договоре стоит. А ведь, такой вежливый и услужливый был юноша – банкир, с шустро бегающими глазками.

      Врожденный порок

      Доцент Дмитрий Буков за всю свою трудовую жизнь ни разу не опоздал на работу. Если подсчитать, количество километража, накрученного им по кольцевой метро, по пути на работу и обратно, то его бы хватило, чтобы обогнуть несколько раз земной шар. Но Буков крутился, как белка в колесе, не выезжая за пределы «кольцевой». И только, лишь в молодые годы, несколько раз «вырывался» из замкнутого кольца в Крым во время отпуска.

      Он добросовестно трудился на ниве просвещения, рассказывая студентам о духовном богатстве русских поэтов 18 века, но сам он лично, никаких богатств не накопил и чем старше становился, тем меньше хватало денег на жизнь. И никак понять не мог, в чем его вина, все лекции добросовестно отчитывал с минуты в минуту, курсовые редактировал, монографии публиковал раз в год, а все равно, жил хуже, чем бывший его студент – двоешник, Никита Коленкин, который бросил институт, и занимался перепродажей поддержанных иномарок. Никита обитал на Рублевке, в пентхаузе, и на мерседесе ездил в торговый центр за ананасами.

      Буков же по единому проездному на работу – в метро. И как ни экономил, перебиваясь, в прикуску, без закуски, но от аванса до зарплаты все равно – не хватало.

      Причем, чтобы получить аванс – надо было пройти тяжелые испытания, преодолевая бюрократические препоны и рогатки. В одном корпусе Педагогического института, который находился на Юго-Западе Москвы, давали депонент, в другом, что на Дмитровке, – наличные. Там где депонент, почему-то всегда был обед. Там, где наличные – отсутствие «налички». С утра надо очередь занять среди доцентов и профессоров, и ждать, когда наличка появится. Бегает Буков с такими же, как он, преподавателями по корпусам и пролетам – не может неделями деньги получить за прошлый квартал. В одной комнате расчетного отдела – его обхамили, в другой – заставили квитанцию переписывать. Когда получил, то прослезился. Этих денег ему и на неделю не хватит. Особенно, если долги за прошлый месяц отдать. Пришел домой, грустнее – грустного. И так стало тоскливо, что схватило