Сладость или гадость? Кошмарики инстаграма. Яна Гецеу

улыбнулась и продолжила тереть ванную комнату, тихо напевая:

      Слышит, чует мое сердце ретивое,

      Что задумал моя радость, друг, жениться.

      Он не хочет со мной, бедною, проститься…

      Дочки-матери

      Надя Шэ @nadya.sh_creation

      По обшарпанным ступенькам крыльца взбежала светловолосая девчушка. Развалившийся бант голубым водопадом ложился на белое в синий горох платье. Малышка толкнула дверь.

      – Мама! Мама! Смотри, что я нашла у соседского двора! – звонкий голос эхом прокатился по светлому дому.

      – Дорогая, я занята и не могу к тебе выйти. Иди в подвал и покажи мне свою находку, – чуть приглушенно ответила мать.

      Джессика бросилась на голос. Спуск в подвал был слишком крутой, и девчонке пришлось идти медленнее. Эту лестницу она никогда не любила. Добравшись, наконец, до матери, малышка протянула ей шарнирную куклу.

      – Смотри, мамочка, какая смешная куколка! Можно я ее оставлю? Она никому не была нужна, честно-пречестно! Можно, Мамочка? Ну можно ведь? Пожалуйста, – от волнения Джес стала тараторить.

      Миссис Дамон закрыла вентиль котла и повернулась к дочери.

      – Ну-ка, дай посмотреть. И правда, смешная. Отмыть бы ее только. И где ты ее откопала? – женщина вытерла руки о передник, поправила очки.

      – У соседского двора. Я спросила мисс Саймон: «это ваше?». А она посмотрела так серьезно на меня и сказала: «Нет. Выкинь.». А мне она понравилась. У меня мало игрушек, а кукол нет совсем… можно я ее оставлю? Обещаю ухаживать за ней!

      Сара взглянула на дочь. К горлу подкатил ком вины и сожаления. Как бы ей хотелось скупить для малышки все игрушки мира! Но вот эта кукла чем-то пугала женщину. Хотя если ее отмыть, может она и станет симпатичнее.

      – Конечно, милая. Оставляй! – мать протянула дочери найденыша.

      Джессика дала новой игрушке имя Лиза. Ее отмыли, постирали платье, расчесали и собрали волосы. Игрушка хоть и стала выглядеть опрятнее, а своего зловещего взгляда не лишилась. Иногда в глубине голубых глаз словно мелькали тени.

      С каждым днем Джес все больше привязывалась к кукле. Она ходила с ней везде, кроме школы. И то, торопилась вернуться после уроков, забегала, растрепанная, и с порога кричала – «я дома, все хорошо!». Играла в дочки-матери, следила, чтоб «маленькая Лизи» не упала или не ударилась.

      – Лизу нельзя оставлять одну, она обидеться, – сказала девочка, когда мама отказалась брать куклу в поездку к бабушке. – Мама, ее нельзя бросать!

      – Святые угодники! Джес, что ты такое говоришь? Это кукла! Это просто игрушка. Такая же, как твой мишка!

      – Нет! Она живая! Живая! И ей холодно одной! Она не любит оставаться одна!

      – Ну, хорошо, бери куклу. Только держать ее будешь сама, ладно?

      – Ура!!! Лизи, слышала? Ты едешь с нами!!!

      Сара взглянула на куклу дочери. На миг показалось, что в стеклянных глазах блеснул огонь. Вероятно, это просто солнце. Женщина передернула плечами, отгоняя неприятное чувство, и завела машину.

      К небольшому