Сладость или гадость? Кошмарики инстаграма. Яна Гецеу

отомстить. Он рыдал в непроглядной темени туманной ночи Проклятого острова, клялся поквитаться, призывая в свидетели бескровный свет полной луны, а потом свернулся калачом на пенке возле тлеющих углей, да так и уснул.

      Слышит, чует мое сердце ретивое,

      Что задумал моя радость, друг, жениться.

      Он не хочет со мной, бедною, проститься.

      Как поедешь, моя радость, друг жениться,

      Через реченьку поедешь, друг, утонешь.

      Через быстру понесешься, захлебнешься.

      Про меня, красну девицу, вспомянешь…

      Серый проснулся от напевного шепота над самой головой. Померещилось? Поднялся и понял, что его колотит озноб. Прислушался: шуршание ветра в камышах, скрип сосновых остовов. Вот что-то вздохнуло и булькнуло в болоте. Ему показалось, что кто-то шлепает босыми пятками по влажной земле совсем рядом и шепчет-шепчет протяжную песню.

      Костер потух. Он попытался нашарить рукой фонарь, но понял, что даже не доставал его из рюкзака. Вдруг что-то капнуло на него сверху, потом еще, мокрая рука обняла за плечи, холодные губы прижались к самому уху и зашептали что-то на странном языке. Серый одурел от ужаса, попытался встать, но призрак с невероятной силой прижал его к земле.

      – Сереженька, мне знакома твоя печаль, – услышал он в голове. – Возьми куколку, подари Вареньке. Она поможет.

      Серега решился открыть глаза, поднял голову и утонул в черной пустоте влажных глазниц. В нос ударило гнилью. Утопленница снимала с черепа свои сопревшие волосы и плела из них чучелко. Синие губы кривились от произносимых заклятий, язык почти касался щеки копателя. Последний волос она выдернула из Серегиной бороды. Обтерла куклу пропитанной его слезами землей, достала из-за пояса нож и сняла с него капли крови, многозначительно посмотрев на замотанную куском футболки пятку. Глубоко вдохнула и приложилась ко рту чучелки. Кукла зашевелилась, приобрела вес и объем, а потом застыла.

      – Укрой куколку, Сереженька. Режь, – утопленница протянула Серому старинный нож с резной рукоятью и оголила бедро. – Здесь.

      – Уйди! – Серый махал руками, не понимая, что с ним происходит. Мотал головой в попытках стряхнуть наваждение. Но вместо этого его рука полосовала черное бедро утопленницы, нож снимал рыхлые куски мокрой кожи, он оборачивал ею куклу. – Прочь пошла! – Голова раскалывалась, Серого мутило, он чувствовал, что вот-вот стошнит. Так и вышло.

      Серегу вывернуло. Он проснулся.

      – Приснится же! – Голова раскалывалась, тело покрылось клейким потом, кости ломило. По всему было ясно, что Черный копатель влип. На сотни километров вокруг – ни души. Связи, понятно, нет. Аптечку Серый с собой никогда не брал.

      Встать было нереально. Он кое-как переместился подальше от выскочившей наружу ухи и подбросил в костер заготовленные со вчера дрова. Раздул. Язычки пламени заплясали. Даже эти минимальные телодвижения сожрали весь запас энергии. Серега рухнул на пенку в совершенном