Твоя музыка – моя жизнь. Светлана Хрусталева

боль. Быстро застучало в висках, по коже побежали мурашки, на сердце навалилась тяжесть, на глазах предательски выступили слезы.

      Энни несколько раз судорожно выдохнула, восстанавливая дыхание. Пока она приходила в себя, музыка уже стала заканчиваться.

      «Скрипка плачет… плачет» – прошептала Энн, тревожно глядя в окно. Такое красноречивое и пронзительное исполнение могло быть только у того, кто чувствует такую сильную боль в сердце, что становится страшно при мысли о том, как он или она ещё живет.

      Энни, вытирая слезы, вслушивалась в тишину за окном. Тишина. После услышанного девушка уже не могла поверить, что тишина существует. Эти звуки, эхом отдававшиеся у нее в голове, не давали покоя. В том, что это была живая музыка, а не запись, Энн не сомневалась – слишком чистый звук. Неужели хозяин этой затаенной боли в сердце живет этажом выше?

      Энни, к сожалению, мало знала соседей, редко покидая дом. До сегодняшнего дня она ни разу не слышала такую пронзительную и печальную трель скрипки! В их четырехэтажном доме, в котором они с матерью снимали квартиру, жили в основном люди пожилые и далекие от музыкальной профессии.

      «Неужели это новые жильцы? Возможно…»

      Ведь как-то вечером Энн заметила грузовую машину у входа, правда тогда девушка спешила на занятия, поэтому не придала этому значения. Резко прервав свои размышления, она посмотрела на часы – шел первый час ночи. Не желая сердить маму, Энн, заскочив в ванную, молниеносно привела себя в порядок и направилась к себе. Плотно прикрыв дверь, девушка забралась на кровать.

      Уже засыпая, в полудреме, она подумала:

      «Интересно, кто же там живет…»

      Глава вторая

      Музыкальный листопад

      Уже умытое росой яркое утреннее солнце улыбалось городским окнам. Одаривая всех и каждого свежестью нового дня, проносился легкий ветерок. Мудрые клены, разговорчивые березки, грустные ивы и даже величавые дубы почтенно кивали яркому солнечному диску. Веселые лучики, эти бессменные сыновья и дочки жаркого светила, уже вовсю резвились, перебегая с предмета на предмет. Они куражились и хохотали, перебрасывая друг другу яркие блики. Ранние прохожие, погруженные в заботы, не замечали эту игру, а для Энни она всегда существовала, отливая сказочной красотой.

      Сбросив тяжелые оковы сна, проснулись даремские синицы и воробьи. Начинался новый, полный забот и радостей день.

      Деловитые синицы тут же затянули свой затейливый мотив: «tit, tit, tit3…«Ещё в начале весны Энни сотни раз слышала его. Неокрепшее, робкое весеннее звучание, сменилось уже заученной осенней трелью. Птицы, весело перекликаясь, уселись на карниз Энн.

      Приоткрыв один глаз, девушка глянула на стену. Красный календарь со скрипкой, нарисованный ею пейзаж, полка с игрушками и с книгами, а так же компьютерный стол, удобное кресло. Всё это составляло маленький мир, ее мир!

      Снова закрыв глаз, Энн вздохнула.

3

английская синица называется «tit», так как именно на этот звук, по мнению создателей слова, похож ее голос, а не на «синь», как привыкли считать русскоговорящие люди.