Вечность в повседневности. Правила христианской жизни из опыта общины отца Алексея Мечева. Полин де ля Виллежегю

были живым воплощением духовного подвига[10], совершаемого из любви к Богу. В исторических условиях России они сохраняли наследие раннехристианской Церкви. И говорили простым, по существу, евангельским языком, понимание которого не требовало никакой философской подготовки. Русские старцы взращивали в себе радость и свет, что делало их, как заметила Элизабет Бер-Сижель, «бесконечно близкими к христианам первой общины и духу Евангелия»[11].

      Достигнув высокой степени совершенства, старцы готовы были отдавать себя другим, деятельно служить людям. Указывать путь, ведущий к Богу, помогать своим духовным детям жить в единстве с Богом – таково главное призвание старчества, которое выражалось в практике духовного отцовства (ее называют также «душепопечением»[12]).

Русское старчество

      Духовное отцовство в истории русской святости появилось не как дополнительная черта, но как главный элемент образа «святого монаха»[13]. Оно состояло, прежде всего, в создании близкой и очень личной связи, соединяющей старца, учителя веры, с ограниченным числом более молодых учеников. Почти всегда это были монахи, но иногда и миряне, получившие особое духовное призвание.

      Отношения духовного отца и его чада характеризовались своего рода избранием друг друга, свободным взаимным выбором. Старец не назначался церковными властями: монахи и миряне сами узнавали того, кто способен был осуществлять духовное отцовство.

      В повседневной жизни старчество выражалось в советах, поучениях, утешениях, которые старец давал своему чаду, регулируя его аскетические упражнения и возводя его на новые ступени созерцательной молитвы. Получая особый дар прозорливости, позволявший различать духовные состояния чада, старец открывал ему необходимое для его души и давал христианские наставления во всех житейских обстоятельствах. Старец вел к духовному подвигу. Согласно объяснению Пьера Паскаля[14], «подвиг совершается, когда выбираешь самый трудный путь, когда хоть в какой-то мере побеждаешь самого себя. Подвиг – это христианский героизм, он начинается с внимательного исполнения самых простых обязанностей, продолжается в аскетизме, завершается в полном самопожертвовании»[15].

      Итак, русское старчество, восходящее к временам «миссионерской деятельности апостолов»[16], в конце XVIII века вышло навстречу миру. Благодаря этому обновилась не только монастырская жизнь, но и духовная жизнь русского общества, пусть и частично. Это обновление принесло свои первые плоды в XIX веке.

      Глава 2

      Обновление старчества в России в XVIII веке

      Прежде чем приступить к рассказу о русском старчестве XVIII века, мы должны дать читателю некоторое представление о религиозно-политической ситуации того времени.

Вера и религия в XVIII веке

      Хорошо известно, что политические и социальные реформы Петра Великого повлекли за собой глубокие перемены нравов и менталитета русского общества.

10

Согласно Русско-французскому словарю терминов, используемых в русской Церкви (Dictionnaire russe-français des termes en usage dans l’Eglise russe de l’I.E.S. P., 1983), в русской духовности подвиг – это «акт героической аскезы, совершаемый человеком (монахом или мирянином) в борьбе против греха», а также «духовное продвижение» (р. 95).

11

Behr-Siegel E. Op. cit. P. 131.

12

Ibid. P. 106.

13

Ibid. P. 129.

14

Пьер Паскаль (1890–1983) – французский филолог-славист. С 1916 по 1933 год жил в России. Автор научных трудов по русской истории и культуре, исследователь творчества протопопа Аввакума, Достоевского, переводчик, преподаватель русского языка и литературы.

15

Pascal P. La religion du people russe. Lausanne: L’Àge d’homme, 1973. P. 44.

16

Lossky V., Arseniev N. La Paternité spirituelle en Russie aux XVIIIème et au XIXème siècles. Abbaye de Bellefontaine, Bégrolles. Coll. „Spiritualité orientale“. № 21, 1977. P. 31.