Осударева дорога (сборник). Михаил Пришвин

навсегда. И тебе хорошо со мной будет. Но мне сейчас мешают… как бы это лучше тебе объяснить? Хвосты мне мешают.

      – Какие хвосты? – воскликнул Сутулов, теряя вдруг все свое спокойствие и даже весь изменился в лице.

      – Не пугайся. Все хвосты – пустяки, но большой хвост только один, и он мне серьезно мешает.

      Сутулов опустил голову.

      – Встряхнись, Саша, не горюй. Завтра возьмемся за дело. Я знаю, ты дело свое ставишь больше себя, правда?

      Сутулов в ответ поднял голову, поглядел на нее удивленно, глазами ясными, прямо, решительно.

      – Правда, – повторила Уланова, – больше себя?

      – А как же? – ответил Сутулов.

      Помолчал немного.

      – В каждом деле, – сказал он, – вырастает человек и становится больше себя.

      И так это сказал, будто ему даже не совсем был понятен вопрос о какой-то замене или смешении личной жизни с общественным делом.

      – А как же, – повторила со смехом Уланова. – Ты, Саша, прекрасный, я тебя очень люблю. Ты, конечно, лучше, много лучше моего Степана.

      – Степана, – прошептал Зуек, вспоминая, как она тоже в беседе с бабушкой упомянула о каком-то Степане.

      – Какого это Степана? – совершенно спокойно спросил Сутулов.

      Но тут водопад еще какой-то камень обрушил, и это послужило толчком для беседующих – они встали и ушли.

      Для Зуйка ответ Улановой на вопрос – «кто Степан?» – смешался с говором струй падающей воды.

      Выждав немного, Зуек вылез из печурки. Ему все было понятно и все прекрасно в Сутулове: как этот трехголовый великан, неуемный падун, – начальник воды, управляет и властвует водой и образует в ней мерный ход, так и начальник людей Сутулов завтра же начнет устраивать человека, падающего из всей страны. Сутулов любит свое дело больше себя самого. Но Зуйку теперь все непонятно стало в Улановой: и этот ее какой-то Степан, и какие-то эти хвосты, – особенно эти хвосты были ему непонятны.

      И он вспомнил о зеркальце, какой осталась в нем Марья Моревна. Это зеркальце еще тогда, по приезде строителей, было спрятано в печурке. Зуек был уверен в этом волшебном зеркальце – там настоящая Марья Моревна.

      Разве сейчас открыть его, поглядеть?

      Зуек уже хотел было вернуться в печурку, но ему стало немного страшно: а вдруг он там ничего не увидит? Так он и раздумал пока спрашивать зеркальце и, спускаясь с камня на камень, все гадал о хвостах: что это за хвосты, какие это у Маши хвосты?

      X. Падун

      Когда в Смутное время какие-то паны, разбегаясь по русской земле, попали тоже и на Выгозеро, то будто бы какой-то местный выгозерский Иван, подобный Ивану Сусанину, посадил панов в большой карбас и повез их по озеру в Надвоицы. Проезжая мимо Карельского острова, паны услыхали отдаленный гул падуна.

      – Что это? – спросили паны.

      – Наше счастье! – ответил Иван.

      И повез их дальше и дальше, и все ближе и ближе к Надвоицам. Тут перед самым селом на реке есть Еловый островок, совсем маленький. Тут могучий Выг, разделяясь этим камнем, прямо и падает в бездну,