Мидгард. Часть 2. Владимир Колосков

говорили бродяги, а говорил на университетский манер, «обученно». Все же по привычке стражник спросил: – Деньги-то есть у вас? Заезжих бродяг не держим, на своих виселиц не хватает.

      – Найдутся, – ответил юноша, звякнул кошельком и бросил на стол перед стражником мелкую монету. Чеканка аверса до того стерлась, что определить на глаз, монетный двор какого канувшего в Лету короля почтил своим штампом эту старую монету, было невозможно, но металл звенел серебром.

      – Товара у вас с собой, как я гляжу, нету, – исполнившись посеребренного расположения к путникам, заметил стражник. Юноша отрицательно покачал головой. Товара у них и взаправду не было. – Тот пророк, кого вы ищете, он приходил. Я его послал в таверну «Три петуха», но вы туда не ходите, там сидят рыцари.

      – Что же с того? – спросил один из старцев, тот, что выглядел моложаво и смотрел с бодростью, какой не было у второго старика. – Что, рыцари теперь не люди, а нечисть какая?!

      – Рыцари же. Пьют. Рассказывают байки. Снова пьют. Силой меряются. Снова пьют. Оружие правят. И – пьют. Но это я уже говорил. – Стражник скривился в улыбке. – Недалеко до беды.

      – Мы учтем это, добрый привратник! – Юноша слегка склонил голову в знак признания.

      – Как ваши имена? – спросил стражник.

      – Я – Ремли, рядом мой дед – Мельхиор, с ним старшой брат его – Уитби, с ними Лионора – племянница общая, дщерь почившего третьего брата, с нею в колыбели всего-то из двух женских рук осиротевший племянник Ричард, – представил всех Ремли. Эту семейку на ходу придумал Уитби, и придумал хорошо – семейство не вызывало вопросов.

      – Иными словами, малой Ричард доводится тебе троюродным братом, – заключил стражник.

      – Разум твой ясен, хоть ты в сединах. Истинно так! – воскликнул Ремли.

      – Можете проходить. В «Три петуха» не суйтесь! Там морды такие – с ними доиграешься! – повторил предостережение стражник. – Идите в «Кильку». С утра, если не проспите, увидите с окна, как рыцари собираются! На большее не рассчитывайте, если шкура дорога. Убить насмерть, может, и не убьют, а шкуру уж верно попортят! – уже вслед уходящим продолжал кричать стражник.

      Они вошли в город и, следуя главной дорогой, нашли рыночную площадь, а рядом с ней и трактиры, о которых говорил стражник. Трактир, который стражник назвал «Килькой», на деле назывался «КильКаБанКаМыш» и был примечателен тем, что мог называться двояко: и как «Киль-Кабан-Камыш», и как «Килька-Банка-Мыш», в зависимости от вкуса постояльца, но местные жители ради сбережения времени сократили изобретательность автора до «Кильки». Напротив стояли и «Петухи».

      – Это здесь, – указал на железную вывеску Уитби. На вывеске был котел, из которого выглядывали головы трех петухов. Птиц изобразили с разинутыми клювами и высунутыми языками. Горланили они песни или орали в агонии, потому что варились заживо, зависело от фантазии наблюдателя.