Во власти неведомых чар. Наталья Гордина

может, этот полоумный

      Дорогу в рай быстрей найдёт!»

      Старик, гонимый жаждой слова,

      В презревший Бога град вошёл,

      В заката отблеске бордовом

      Он к старой церкви подошёл.

      Полуразрушена, забыта,

      Она стояла на виду,

      Тумана кружевом накрыта,

      В предсмертном маялась бреду.

      По хрупкой лестнице поднялся,

      Молясь, на колокольню он.

      Над мёртвым городом раздался

      Призывный колокола звон.

      Лишь собрался народ у храма,

      Переступил порог старик

      И молвил гордо и упрямо:

      «Я Бога видел скорбный лик.

      В пустынной келье я молился

      За тех, кто служит Сатане,

      И дух святой пред мной явился

      И скит велел покинуть мне,

      И я отправился в пустыню

      И божье слово людям нёс,

      Любви и радости святыню,

      Как заповедовал Христос…

      Но вопль Гоморры и Содома,

      Несчастные, я слышу в вас!

      Очнитесь, дьяволом ведомы!

      Довольно! Пробил судный час!

      Погиб ваш мир, но ваши души

      Воскреснуть к жизни могут вновь.

      Дорога в рай для всех заблудших —

      Христа великая любовь,

      Хоть породил наш век бездушный

      Сердец болезненный изгиб».

      Но я спросила равнодушно:

      «И что с того, что мир погиб?»

06.02.00

      Последняя исповедь

      «Я учил их любить,

      Я учил умирать.

      Для меня слово «жить»

      Означало «страдать».

      Дочерей и отцов,

      Матерей и сестёр

      Я, презрев жалость слов,

      Отправлял на костёр.

      Беспощадно терзал

      Я греховную плоть,

      Чтобы зло наказал

      Всемогущий Господь.

      Но прошла круговерть

      Полных ужаса лет,

      И вернула мне смерть

      Мой обратный билет.

      Впереди вечный мрак.

      Каюсь. Грешен, отец!»

      Но не видел он, как

      Усмехнулся чернец.

      И поник головой,

      Обессилев, старик:

      «Жутко! Всюду со мной

      Убиенного лик.

      Кто-то злобный донос

      На него написал,

      Тщетно вёл я допрос —

      Заключённый молчал.

      Говорят, Сатане

      Произнёс ты обет.

      Гордый юноша мне

      Рассмеялся в ответ.

      В гневе я приказал

      Нечестивца пытать

      И в волнении ждал,

      Что начнёт он кричать.

      Страшно мучаясь, он

      Искусал губы в кровь

      И был болью крещён

      Нести людям любовь.

      Что там крик! Даже стон

      Я не смог различить.

      Был на смерть обречён

      Он затем, чтобы жить.

      Иисуса Христа

      Подвиг он совершил…

      Моя совесть чиста —

      Я Мессии служил.

      Отпусти же, монах,

      Мне грехи поскорей,

      Чтоб неведом был страх

      У небесных дверей».

      С диким