Медвежий угол. Елена Михайловна Шевченко

ть история. Все они чудные люди. В прямом смысле. Они чудо и творят чудеса. Ну, ладно, про сто лет, это я так. Мне всего десять. А помню я себя лет с трех. Как раз с тех пор, когда в нашей семье возникла традиция 1 января ехать на первой электричке на дачу, так что мой брат Дима, Мама и Папа знают об этом не больше моего, хотя они гораздо старше меня.

      Сейчас вы, может, подумаете: «Что за странная семейка?! Бросается в Новогоднюю ночь ни свет ни заря будить почем зря старика спозаранку. Стоит ли с такими водиться?»

      Ну, во-первых, наш Дедушка не старик. Мой Папа родился у него в двадцать лет, а старший сын моего Папы – Димка – тоже в двадцать. Димке сейчас 17 с половиной (он студент университета – так-то!). Сосчитайте, сколько лет Дедушке.

      На дачу из нашей квартиры на Якиманке Дедушка переехал, когда родился я. Дети и большая наука – «две вещи несовместные». А Дедушка – это очень большая наука, и работает он по ночам. Он так привык, когда мой Папа, его сын, был маленьким. Так что Дедушку мы не будим, он еще не ложится к нашему приезду.

      А во-вторых… Сначала это получилось стихийно. Кто-то просто брякнул: «Приедем к тебе первой электричкой». А раз сказал – слово держи. Иногда может показаться, что мы, Татищевы, люди непрактичные и необязательные. Мама так часто говорит Папе. А Папа – Димке. Да и я (тот мальчик Коля, про которого я уже написал в книжке «Медвежьи услуги»), показал себя человеком крайне безответственным. Хорошо, благодаря Мишке плюшевому (не буду вдаваться в подробности, читайте первую книжку) удалось все исправить. В общем, это только кажется, что мы такие, а мы не такие. У нас слов на ветер не бросают, хотя говорят очень много и все сразу. Мы всегда заодно. И если кто-то пообещал «первой электричкой», то никаких отговорок.

      Один раз поехав этой электричкой, мы, Татищевы, не сговариваясь, решили, что это будет нашей семейной традицией.

      Потому что первая электричка первого дня Нового года – это такое!

      Кажется, я опять проваливаюсь в сон. Хорошо, что еще никто не брякнул: «Первой утренней лошадью». Где бы мы ее взяли?

      Ну… С лошадью можно договориться. На набережной они иногда пристают к прохожим – не они, а девочки, что их водят, чтобы люди хоть ради рекламы покатались. Особенно часто, когда Коля идет из школы с Димкой. Но как бы мы на этой лошади всей семьей поместились? Искать повозку? Повозок на Якиманской набережной Коля не видел.

      Или еще говорят: «Кину весточку с первой оказией». Такое выражение однажды встретилось в изложении на уроке русского. Не знаете этих слов? Вот. И в нашем классе никто не знал. Лаврушка даже заплакал, подумал, что только он не знает, он же из Грузии приехал. И кое-кто (есть и такие в нашем классе) стали над ним смеяться. А Лакоста кинулся с кулаками Лаврушку защищать. (Это было в понедельник, сразу после его выходных с воскресным папой). Словом, урок был безнадежно сорван. Но Софья Сергеевна, наша русичка, сказала, что урок не прошел зря. Все узнали такие редкие слова – «весточка» и «оказия» – придумают же такое! А то, что Лаврентий расплакался, это не позорно. Это – как у Пушкина: «Над вымыслом слезами обольюсь…».

      – Где это у Пушкина про Лаврушку? – хмыкнул кто-то. Есть у нас такие. И тогда Софья Сергеевна предложила вспомнить, где у Пушкина есть эти строки, про вымысел. И весь класс орал, кто в лес кто по дрова, из Пушкина, что знал, до конца урока и даже перемены, пока не нашлись эти слова:

      Порой опять гармонией упьюсь,

      Над вымыслом слезами обольюсь.

      Софья Сергеевна сказала, что благодаря Лаврентию Купрашвили это был лучший урок в четверти, а изложение можно написать в другой раз.

      Еще про русичку хочется многое рассказать, но электричка идет очень быстро. Зимние рельсы за новогоднюю ночь так обледенели, что катимся, как на коньках – не остановишь. Если сейчас писать про Софью Сергеевну, то ничего не успеть. Вон уже Томилино проезжаем. Название станции в темноте не прочесть, но это Томилино – видно. Там, на станции, правда, спиной к поезду, – памятник Пушкину. Может, он никогда в этих местах и не был, ни разу, ни минутки. Но томилинцам стало обидно: Москва совсем рядом, там на каждом доме таблички: Пушкин у декабриста такого-сякого, у Бабушки, у Дяди, у Вяземского, здесь сватался, там женился. (Тогда люди часто ходили друг к другу в гости, задерживались на несколько дней, чтобы успеть наговориться, стихи написать). А томилинцам что же, без Пушкина? Они, может, без царя в голове, как говорят о них у нас в Кратово. Но чтоб без Пушкина?! Они нашли выход. Поставили памятник. Теперь Поэт у них навеки. Не буду больше писать про Пушкина. А то сразу грустно. Про Лаврушку вспоминаю, а я и так по нему скучаю.

      Первая электричка Нового года. До нее еще нужно добраться. Сначала – быстро проснуться. Потом перетащить все вкусное в машину. И вообще все, что, по мнению Мамы, может пригодиться на даче и что просто необходимо Дедушке.

      А потом всю дорогу стараться почти не спать. А провалившись в сон, себя выдергивать, когда через мосты над ледяными реками несешься на Папиной машине. Как же тут спать? И не увидеть:

      Город огней и наряженных елок.

      Город подарков и снежных прохожих.

      И собак на веревках, на