Новая Ты. Кэролайн Кепнес

фильма вроде как презирала. А в конце заявляет Вуди, что он на самом деле, видите ли, не так уж плох. Когда я загоню в угол эту мерзкую лгунью, она наверняка будет петь то же самое, да еще и посоветует мне остыть и расслабиться. И я чувствую, что если сейчас, в эту самую минуту, сам не сделаю что-нибудь мерзкое и подлое, то просто взорвусь. Отправляю Келвину сообщение: «Правда гениально!»

      Он влетает в дверь (похоже, успев по дороге закинуться амфетамином) и орет от восторга, что я наконец узрел истинный свет и вместе с ним припал к алтарю искрометного юмора великого Хендерсона, превзошедшего в своем искусстве патриархов стендапа Ричарда Прайора и Джерри Сайнфелда.

      – Гарвардов не кончал. А все равно гений! – вопит Келвин. – У него ай-кью не меньше десяти тысяч.

      А еще этот кумир молодежи качается, занимается борьбой и вообще на все руки мастер. Сейчас он в Малибу, катается на серфе и постит в «Инстаграме» фоточки на гребне волны. Можно, конечно, рвануть туда сейчас, чтобы утопить его в прозрачных водах океана, а ее маленькую дрянную голову размозжить о живописные скалы, но из-за пробок и редких автобусов я вряд ли доберусь туда к закату.

      – У него дом на пляже?

      – Нет, он живет на холмах и в конце недели всегда устраивает шумные вечеринки, на которых обкатывает новый материал.

      Сегодня как раз пятница. Мое сердце вот-вот взорвется от радости разноцветными ножами Рейчел Рей.

      – Класс. – Беру себя в руки. – Может, сходим?

      Келвин пожимает плечами:

      – Ну, не знаю, Джо-бро. Я, конечно, тусил там раньше… типа того, ага… Сейчас у меня вроде как творческий подъем – хочу поработать, чтобы вернуться уже на коне.

      Нет, парень, на коня тебе никогда не забраться, потому что ты все всегда бросаешь на полпути. Дышу. Успокаиваюсь.

      – Тем более надо общаться, заводить связи. Уверен, если ты расскажешь им про свою идею, они кипятком начнут писать.

      – Да, наверное… Хендерсон классный и все такое, однако на роль продюсера для моего «Фургона» не очень подходит.

      Никакого «Фургона-призрака» нет и никогда не будет, а я скоро (клянусь, мой бедный измученный мозг, очень скоро!) вернусь в Нью-Йорк, поэтому говорю:

      – Слушай, Келвин, вот ты странный. Такие знаковые вещи за один вечер не пишутся. Сходишь сегодня, отдохнешь, с людьми пообщаешься. Хендерсон в восторге будет от твоей задумки. Может, еще и интересную идейку подкинет.

      Я готов хоть целый день вешать ему лапшу на уши – только б уговорить. Эми точно там будет. Значит, и мне туда надо. Один я пойти не могу, и Харви взять с собой не вариант, потому что хуже, чем явиться на вечеринку в одиночку, – это явиться в компании старикана.

      Келвин колеблется:

      – Ну, я новый пароль не знаю…

      Ага, почти готов! Дело за малым. Пишу Дилайле (на какие только жертвы не пойдешь):

      «Какой пароль у Хендерсона? Просто интересно».

      Тут же отвечает:

      «Банный халат Дональда Трампа».

      «Спасибо».

      «Супер,