Предчувствие беды. Фридрих Незнанский

ну-ка скажи мне быстро, не задумываясь, по чему ты соскучился больше всего?

      – По работе, – ни на секунду не задумываясь, откликнулся Александр.

      – Все вы мужики такие, – вздохнула она.

      – А ты по чему соскучилась?

      – По детям, конечно. По Тате и Таше. Все-таки первый раз я без них отдыхаю. А они без меня.

      – Ну, они у тебя большие барышни. Шесть лет – это возраст. А по мужу соскучилась?

      – И по мужу, конечно, – небрежно откликнулась Надя.

      – Вот, все вы бабы такие, – передразнил ее Турецкий.

      Оба рассмеялись.

      – Давай выпьем за тебя, – предложила женщина. – Хороший ты мужик. Настоящий. Легко с тобой.

      – Это тебе со мной легко. А вот моей супруге…

      – Не будем сегодня о супругах, ладно? Давай за тебя, мне будет тебя не хватать.

      Надя подняла на него ставшие вдруг серьезными глаза.

      – Но-но! Не грустить! Мы так не договаривались, это во-первых. Во-вторых, мы все-таки живем в одном городе…

      – Брось ты, Саша! Расстанемся, забудешь. Можно и в одном городе никогда не встретиться.

      Саша помолчал, затем произнес как можно мягче:

      – Видишь ли, Надюша, в Москве у меня совсем другая жизнь. Работа у меня такая, она меня всего забирает, без остатка. Так что видеться нам вряд ли придется, что правда, то правда. Все мы мужики такие, ты же сама сказала. У нас первым делом самолеты. А у вас – семья. Единство и борьба противоположностей. Но я тебя не забуду. Хорошее не забывается. Я о тебе внуку расскажу, – пообещал Турецкий.

      Надя не оценила шутки, задумчиво произнесла:

      – И мы не все такие, и вы не все такие. Вот у нас в фирме протезист один есть, мы с ним дружим. Молодой, обходительный, состоятельный. Бабы наши вокруг него хороводы водят. А он однолюб. Влюбился в одну пациентку, как околдовала его. И добро бы женщина была порядочная. Нет, куда там. Водит его за нос. Вечно он с вопросами: «Шурочка не приходила? Шурочка не звонила?» – просто помешательство какое-то. Мы уж знакомили его с пианисткой одной, очень милая девушка, такая талантливая. Он от нее сбежал, представляешь? Прямо из филармонии удрал, с ее концерта. Ушел в туалет, мы с приятельницей его ждем, а он…

      Надя вошла в раж, красочно описывая личную жизнь протезиста. Но Александр не слушал ее.

      То, что неведомую ветреницу зовут так же, как называет Турецкого родная жена, навеяло вдруг острое, щемящее желание оказаться рядом с Ириной, уткнуться в пепельные волосы, безмолвно попросить прощения за собственное легкомыслие, вечную жажду новых впечатлений и приключений, каждое из которых убеждало его в том, что нет женщины лучше, чем она, его Ира, Ириша, Ирина.

      – Ну ладно, чего это я, в самом деле? За тебя! – выдохлась Надежда.

      Они выпили, Саша глянул на часы:

      – Все, Надюха, последний заплыв – и собираемся. Скоро солнце сядет, а нам еще восхождение к шоссе совершать.

      Он встал, нацепил очки, губы охватили резину трубки.

      Скользя под водой, Саша любовался причудливыми подводными