Вольтерьянец. Всеволод Соловьев

что ты ее недостоин и что он ей лучшего жениха, чем ты, найдет… Ну, вестимо, обидно мне это было слушать, а слушал, потому что его высочество правду говорить изволил… И сам я с ним был во всем согласен.

      – Степаныч, о твоих согласиях я вовсе не спрашиваю!

      – А уж спрашиваешь, нет ли, а велел все припоминать – я и припоминаю.

      «Лучшего жениха сыщет!.. Не узнавать о ней, не побывав в Гатчине!.. Подарок мне приготовил, да хочет знать, стою ли я его!..» – быстро мелькало в голове Сергея.

      И вдруг радостное предчувствие поднялось в его сердце.

      – Степаныч, а не говорил он тебе, что княжну хочет видеть?

      Карлик опять начал сморкаться, и опять глаза его забегали во все стороны. Наконец он оставил в покое свой нос и с отчаянной решимостью развел руками.

      – Этого, батюшка Сергей Борисыч, хоть убей – не помню!

      А потом, совсем переменив тон и заглядывая в глаза Сергея с кошачьей ужимкой, он пропищал ему:

      – А что, золотой мой, видел ты нынче цесаревича?

      – Видел.

      – Ну и что же он, наш милостивец, в добром ли здоровьи?

      – Ни на что не жаловался.

      – А ну, как он с тобою-то? Как всегда, что ли? Хорош был?

      – Хорош.

      – В Гатчину поедешь?

      – Поеду, Степаныч, и даже вот когда – завтра рано утром поеду! Завтрашний день еще урвать можно, а то боюсь, как бы разные дела не стали задерживать.

      – А меня-то, сударь, возьмешь с собой?

      – Зачем?

      – Да уж возьми, сделай Божескую милость!

      – Могу взять, только ведь в Гатчине порядки строгие – пожалуй, меня с тобой не пропустят, чти ты тогда будешь делать?

      – Пропустят, батюшка, меня и не заметят совсем, а коли заметят и станут спрашивать – я прямо скажу, что его высочество приказал мне явиться… И не солгу, и не солгу, как перед Богом, пускай их самих спросят – они припомнят! Так и сказали: «ежели когда будешь в Петербурге, навести меня» – это их слова доподлинные…

      – В таком случае поедем. Распорядись с вечера.

      Моська оживился и радостно вышел от своего господина. Он был, очевидно, в каком-то особенном возбужденном состоянии, он будто помолодел, так и вертелся, чуть не прыгал. Диву даже далась, глядя на него, многочисленная горбатовская прислуга.

      Сергей весь день никуда не выезжал. Приводил в порядок свои бумаги, разбирался. А мысли его становились все радостнее и радостнее, доброе предчувствие усилилось. Ему казалось, что он снова начинает жить, и эта новая жизнь сулила что-то хорошее, что-то счастливое.

      XI. Разгадка

      На следующее утро, ранним-рано, выехал Сергей с карликом в Гатчину. Та же пустынная однообразная дорога, те же впечатления. Те же впечатления и при въезде в Гатчину: пропасть караульных, вытянутых в струнку, всюду только фигуры солдат, чинность и порядок. Здесь время будто остановилось.

      Бедный карлик застрял в дворцовых сенях – дальше его не пустили. Но он шепнул Сергею:

      – Пройду… такое слово знаю, дойду до самого цесаревича, вот увидишь, батюшка.

      Дежурные пригласили Сергея