Кровь-любовь. Современные поэты о любви. Александр Кабанов

веришь. Значит, вон из поднебесья —

      в семью, в любовь (надежду, память, веру)?..

      Мы высоки в своем земном плебействе.

      Как это очевидно сверху.

      «Слушай, я расскажу тебе, как я рос…»

      Слушай, я расскажу тебе, как я рос.

      Поначалу я был глух, как резиновая подошва.

      Я приходил на чердак, лез на дерево,

                                        опускался в подвал.

      Я похищал у птиц, мышей и жужелиц

      их клекот, визг, их протяженно-иступленное

                                                       молчание

      (молчание-страх, молчание-мох, молчание —

                                                       солнце…);

      я брал все подряд – неразборчивый

                                расторопный старьевщик —

      не зная даже, как всем этим распорядиться…

      Будущее: неправдоподобно круглая голова

      плывет в горной реке.

      Дальше. Все звуки, все шорохи, сполохи

                                                  и листва,

      они откладывались во мне и становились

                                            одиночеством,

      сжатым, желейным, топленым, —

      какое бывает лишь в детстве.

      Но эти слоеные шумы никогда не приходят

                                                       одни.

      К ним по пути пристают обрывки света,

      затёмки полотенец, обломки лимонного

                                                  пирога…

      Сказал: рой —

      скажи: можжевельник.

      Сказал: смола —

      назови: птица.

      (На что летят эти насекомые вепри – на свет?

      Они летят на тепло, которое свет излучает,

      хотя бы уже тем, что он – свет.

      Что же они едят – кровь?

      Они едят цвет, который эта кровь расточает,

      хотя бы уже потому, что она – кровь.)

      Горная река, круглая голова:

      Дайте увидеть, я должен, дайте…

      Я написал: вижу звук.

      Итак, я увидел кладбище,

      свернутые в поцелуй еще живые рыжие

                                                  листья —

      и это был разгар лета, чуть ли не июнь!

      И я сказал: «О-у-фф!» —

      звуки потекли жидким стеклом – назад,

      к своему источнику,

      обжигая и трепеща…

      Они лились, а я не пустел, потому что уже был

                                                   влюблен,

      потому что…

      Ты ведь у меня умница:

      Что не знаешь, то видишь;

      Что не видишь, то понимаешь;

      Что не понимаешь, то чувствуешь;

      Что не чувствуешь, то знаешь наверняка.