Чувствуй себя как дома. Мария Британ

со мной «что-то не так», вновь предлагает мне съездить к доктору, но я отказываюсь.

      Отказываюсь.

      Отказываюсь.

      Весь следующий месяц.

      Я спорю с ними. Топлю таблетки в унитазе. Дружу лишь с Воробьем. Врубаю погромче музыку, чтобы мое «спорю-топлю-дружу» превратилось в клип. Воробей подпевает. Он всегда подпевает.

      Последний дождь – уже почти не дождь;

      Смотри, как просто в нем найти покой.[7]

      Дышу.

      Ем.

      Дышу.

      Сплю.

      Дышу.

      Гуляю по пляжу, слушаю «Аквариум» и «Наутилусов».

      Дышу, дышу, дышу…

      Моей фантазии пора в отпуск. Месяца три назад, когда я еще не знал эту наглую девчонку, Ворон спросил у меня:

      – Когда люди устают, что они делают?

      – Берут отпуск, – ответил я.

      – Отпуск?

      – Ну, некоторые едут в горы. Некоторые – на море, к нам.

      – Придет время, и я устану, Захар. – Ворон закряхтел и хлопнул оконными рамами. – Если я когда-нибудь замолчу, не сомневайся: я на море.

      – Дурачок! – захохотал я. – Ты и так на море!

      Тогда я не понял Ворона, а сейчас сам хочу в отпуск.

      Наушники разрываются на максимальной громкости.

      Ах, только б не кончалась эта ночь;

      Мне кажется, мой дом уже не дом.

      Я не навещаю Ворона и не обвожу Облако. Избегаю в школе Тору. Ради такого дела я даже расписание ее вызубрил. Пашка почти меня не трогает. Фингал не в счет. Предки радуются, что после учебы я спешу домой и запираюсь в своей комнате, а не лазаю по заброшкам. Им плевать, чем я занимаюсь. Главное – никому не проломлю череп. Нет, они не говорят об этом мне – они говорят об этом друг другу.

      Зато Воробей со мной по-прежнему общается. Его старенькие часы тикают в кухне. Я поинтересовался у предков, откуда они взялись, сколько лет нашему дому, а матушка сказала, что раньше их дарили направо и налево. Какая-то акция от нового предприятия – рекламировали себя.

      Я бы и дальше жил в пределах своей комнаты (если забыть о прогулках в школу и обратно), но девочка-сладкая-вата опять все испортила.

      Плетусь я, значит, с учебы. И тут – визг со стороны Ворона, да такой, что помидоры на огородах вянут.

      Я бы не вмешивался, если бы не узнал эти вопли. Тора. Снова она.

      – Помогите!

      Покореженные ворота машут мне, но я не обращаю на них внимания – еще чего! – и проскальзываю в дом. Обстановочка не поменялась: пыльные тряпки, дощаной пол, наш рисунок, часы на тумбочке, шашки. Хотя нет, поменялась. Добавилась Тора, привязанная к дряхлой табуретке. На виске – ссадина. Руки – в синяках.

      – Что случилось? Это… Ворон?

      – Да освободи же ты меня! – рявкает Хлопушка.

      Я развязываю веревки и озираюсь. Здесь только мы.

      – Почему он тебя не спас?

      – После того как ты бросил его, он не подает признаков жизни. Ворон почти устал. Ты понимаешь, о чем я?

      Тора подрывается и разминает спину. Она ведет себя так, точно и не звала на помощь. Точно ела мороженое с подругой и внезапно

7

Здесь и далее цитирование песни «С той стороны зеркального стекла» группы «Аквариум».