Питер. Шимун Врочек

темноте за стеной они слышали храп. Фонарики над входом переключились на другой свет – таймер сработал. Теперь палатка была залита красным светом – словно наполнена кровью.

      – Ты моя царица Савская. Моя Юдифь.

      – Льстец, – сказала Катя. – Ты хорошо изучил Библию, я смотрю, – Катя отвернулась, начала перебирать инструменты. Взяла эластичный бинт. – Подними руку.

      – Я хорошо запоминаю истории про женщин.

      Катя улыбнулась против воли. Закончила перематывать его ребра, закрепила узел. Снова загремела бачком с инструментами. В палатке установилась странная, напряженная тишина.

      – А она? – спросила Катя наконец.

      – Что она?

      Катя остановилась и посмотрела на него:

      – Кто она тебе? По Библии.

      – Моя будущая жена, – ответил Иван просто.

      Катя то ли всхлипнула, то ли подавилась – Иван толком не понял. Она отошла на секунду и вернулась с баночкой. Желтая застывшая мазь.

      – Повезло тебе, придурку. Ну-ка, подними голову!

      Он поднял голову. Увидел в Катиных зрачках белый силуэт убегающего в туннель тигра… Моргнул. Показалось. Катя наклонилась и начала мазать ему лоб вонючей холодной мазью. От ее дыхания было щекотно и смешно.

      В следующее мгновение Катины губы оказались совсем близко.

      – Иван, смотри, что я добыл!

      Пашка ворвался в палатку. Замер. Иван с Катей отпрянули друг от друга. Пашка прошел между ними, с грохотом поставил бочонок на стол, повернулся. Неловкая пауза. Пашка оглядел обоих и сказал:

      – Что у тебя с рожей?

      – Стучать надо, вообще-то! – сердито сказала Катя. – Павел, блин, Лександрыч.

      Пашка только отмахнулся.

      Иван поднял руку и потрогал лоб. Болит. Странно, вроде маской противогаза было закрыто, а поди ж ты.

      – Обжегся.

      – Че, серьезно? – Пашка смотрел на него с каким-то странным выражением на лице – Иван никак не мог сообразить с каким. – И как это вышло?

      Рассказывать целиком было долго.

      – Ну… как-как. Карбидка рванула, – сказал Иван чистую правду. – Вот и обожгло.

      – Да ну?! – Пашка притворно всплеснул руками. – А-афигеть можно. Ты с ней что, целовался, что ли? С карбидкой?

      – Пашка! – прошипела Катя.

      – А что Пашка? – изобразил тот недоумение. Иван давно заметил, что эти двое терпеть друг друга не могут – еще с той поры, когда он с Катей закрутил роман. Интересно, что когда он познакомился с Таней, Пашка почему-то успокоился… Вообще-то знал Иван ее давно, но как-то все внимания не обращал. Идиот. А тогда, после нелепой смерти Косолапого…

      К черту.

      Иван встал, потрогал эластичный бинт, перетягивающий ребра. Бинт был желтый, старый, не раз стираный. Общество, блин, вторичного потребления! Так назвал это профессор Водяник? Еще он рассказывал: раньше, в средние века, при монастырских больницах хранились бинты со следами старой крови и гноя, застиранные чуть ли не до дыр. Ими, мол, еще святой Фома или кто-то там лечил раненых. К язвам прикладывал. М-да. А выбросить нельзя, потому что руки святого