Питер. Шимун Врочек

окончательно. Перед глазами мерцали яркие пятна. Шагая в полной темноте, Иван ориентировался на желтый огонек дежурного освещения станции. Сапоги плюхали по мелкой воде, шаги отдавались эхом.

      Заметили его поздно, хотя он и не скрывался. Заснули они там, что ли?

      – Стой, хто идет! – и сразу врубили прожектор.

      В следующее мгновение Иван пригнулся, прикрывая глаза локтем и чертыхаясь сквозь зубы. Сдурели совсем?! Раскаленный до хруста стекла, прожекторный белый луч, казалось, вскрывал тело консервным ножом.

      – Свои! – крикнул Иван.

      Он загривком почувствовал, как повернулся в его сторону пулемет, закрепленный на тяжелом, сваренном из труб, станке; как металлически лязгнул затвор, вставая на боевой взвод.

      Луч уничтожал. Иван прикрыл глаза и повернулся к прожектору спиной, но безжалостный свет, казалось, пронизывал тело насквозь. Сквозь одежду, кожу, мышечные волокна, кровяные тельца и кости добирался до глаз. Под веками пылало и горело.

      – Зараз стрельну! – крикнули от пулемета. Голос надорванный, почти на истерике. Такой «сейчас сорвусь» голос. Опять Ефиминюк дежурит, понял Иван. Блин.

      – Отставить! – Иван перешел на спокойный командирский тон. – Пароль! Слышите? Пароль: свадьба!

      Пауза.

      За это мгновение Иван, покрывшийся холодным потом, десять раз успел решить, что Ефиминюк его все-таки пристрелит. «Самое время. Везет мне, как… Просил же, – подумал Иван в сердцах, – не ставить психов в дозоры». «Людей не хватает, Иван, сам понимаешь… – так, кажется, говорил Постышев? – Некем дыры затыкать». «Угу. Если меня этот идиот накроет очередью, людей у нас будет хватать капитально. Все дыры закроем – моими окровавленными ошметками. Пулемет НСВ 12.7 миллиметров, такие на армейских блокпостах стояли. Оттуда в общем-то и сняли его. Пуля со стальным сердечником любую кость перешибает за милую душу».

      – Пароль: свадьба! – крикнул Иван еще раз, уже не надеясь, что его услышат.

      Молчание.

      – А хто идет? – спросили оттуда наконец.

      – Жених идет! – ответил Иван.

      Еще заминка. Потом негромкое «клац!». Пулемет сняли с боевого взвода.

      – Иван, ты, чи шо?

      Иван хотел выматериться в голос, но сил уже не было, да и злобы тоже. Ответил просто:

      – Я.

      – Тю! – сказали с блокпоста.

      Вот тебе и тю.

      – Выруби свою лампочку, я тут ослепну сейчас!

      Вымазанный в желтой глинистой грязи с головы до ног, Иван дотопал до блокпоста и оглядел вытянувшегося Ефиминюка.

      – Кто старший дозора? Почему один?

      – Та это… – сказал Ефиминюк. – Я это…

      – Кто старший? – повысил голос Иван.

      Ефиминюк замялся, начал прятать глаза.

      – Сазонов старший, – признался, наконец. – Ты уж звиняй, командир, за пулемет. Та я ж не со зла. А Сазонов, он здесь был… Тильки его позвалы на полминуты.

      Так. Сазонов, значит.

      – Кто позвал?! – резко спросил Иван.

      – Та я що, крайний? Не знаю.

      – Распоясались, –