Барон с улицы Вернон. Дуэт Олендорфа. Книга третья. Меир Ландау

Ему ведь было всего девять лет!

      – Девять лет? – опешила Катя, – а что с его родными?

      – Они погибли, – спокойно ответил Лайтоллер, – а его, замёрзшего и без чувств, так же как и Вас, из воды подобрала шлюпка. Только это, всё же произошло на месте гибели «Титаника».

      – А второй раз… – подумала Катя, – он как-то тоже появился здесь? По своей воле? Как он умеет путешествовать во времени? Это его талант, о котором никто не знает?

      – Можно и так сказать, – кивнул ей, чуть улыбнувшись, Лайтоллер, – он довёл до конца ту работу, над которой много лет трудился его отец. Его отец был гениальный учёный, но непризнанный на своей родине по ряду причин. И все эти причины являлись обыкновенным средневековым мракобесием. Барон просто вернулся в своё время и стал тем кем Вы его знаете. Это не стремление к красивой жизни, и он не воспользовался тем преимуществом, что уже знает куда и когда надо открыть двери. Он просто показал своим современникам, даже нам с Вами, какое место в нашей жизни должен был занимать его отец.

      Лайтоллер помолчал.

      – Мы позволили гениальному учёному работать простым электриком в плавильне захолустного городка. И мы настолько низко ценили его благородный труд, что ему приходилось держать собственную мастерскую и принимать заказы, ремонтировать швейные машинки и велосипеды. А ведь он, – Лайтоллер посмотрел на Катю, – изобрёл беспроводную связь, которая сейчас спасает жизни миллионов людей и сегодня не дала сломать Вашу судьбу, в этом времени. Он опередил человечество на 116 лет…

      Лайтоллер снова помолчал и снова посмотрел на Катю.

      – Не надо тревожить барона, – сказал тихо Лайтоллер, – эта Библия, и те вещи в чемодане на котором Вы спаслись, это всё что осталось от его семьи…

      Глава 4

      СЕВЕРНАЯ АТЛАНТИКА; НАШИ ДНИ

      – Опускай! Опускай! – доносилось на командный пункт «Мира» снаружи.

      «Мир» медленно погружался в воду и так же медленно начал спускаться на дно и исчез в глубине.

      Становилось всё темнее. Пространство словно сжималось, вытесняемое непонятной тревогой вырывавшейся из груди.

      Антон зачем-то начал считать удары сердца и вдруг, незаметно для себя самого обнаружил, что делает это непонятно зачем.

      Антон Карамышев был археолог. Он первый раз спускался к «Титанику», как и сидевший рядом его не молодой и не старый английский коллега со звучным именем Тревор.

      Они переглянулись и Антон понял, что Тревор чувствует приблизительно то же что и он. Время шло…

      – Включай, – наконец-то, тихо сказал Антон и Тревор зажёг прожектор.

      – Вот он, – прошептал Антон, – мы на месте, – и снова посмотрел на Тревора, но уже с непонятной для себя самого улыбкой.

      На дне, прямо перед ними, величаво вырос нос «Титаника».

      – Испытаем наше изобретение, дружище? – улыбнулся Антон.

      – Давно ждали! Чего медлим? – усмехнулся в ответ Тревор.

      – Надаёт