Уходи не оглядываясь. Марина Раевская

малоприятно), сколько в том, что он врал. И продолжал бы врать, если бы Кира не завела разговор.

      Наверное, и вранье можно было бы стерпеть. Вон сколько у Валерки клиентов годами врут своим половинам, а потом приходят к психологам проблемы семейные решать. А не врали бы, может, и проблем было бы меньше…

      Или больше.

      Совсем как у нее сейчас. Кира подумала, что предстоят многочисленные и крайне неприятные беседы с матушкой, которая уж сколько раз упрекала ее, что она полностью растворилась в муже, забыла себя и т. д. и т. п. А потом, после того как Кира пошла на работу, столько же раз упрекала ее, что нельзя ставить крест на домашних заботах и посвящать себя только карьере…

      Но это, конечно, еще не проблемы. Проблемы начнутся чуть позже – с разменом квартиры, сменой документов, поиском нового жилья… Если, конечно, у Игоря достанет совести, чтобы выгнать ее из дома, купленного специально для нее. Вернее, для них… Хотя можно же при разводе потребовать…

      Вопросы в Кириной голове закручивались, как ей показалось, в спираль… Роились и жужжали, гудели, как толстые летние шмели, и словно вылетали невесть откуда… За ними полезли и воспоминания – те самые, непрошеные, подтверждающие.

      Вот Игорь достает из чемодана длинную узкую коробку, а потом еще одну, почти такую же. Первую прячет обратно, а вторую вручает ей со словами «Смотри, какая красота! Уникальная роспись, второго такого нет в целом мире!». Милый шелковый шарф с росписью батик, конечно, был очень хорош. Но Кира-то видела ту, первую, точно такую же коробку… Значит, там тоже что-то такое же было «уникальное» и «единственное в своем роде». Было и колечко из ЮАР с неплохим бриллиантом, и почему-то точно такое же попало в портфель мужа… Тогда он усмехнулся и объяснил, что коллега из маркетинга отдал ему, чтобы жена раньше времени не увидела. Был и чек на две шубы, хотя ей досталась только одна. Чек был написан по-итальянски, и Игорю в голову не пришло хотя бы спрятать его. Что Кира может знать язык (латынь-то в медицинских учат в обязательном порядке), он и не подумал.

      Воспоминаний становилось все больше, они, словно кислота, травили Кирину душу. И почему-то раз за разом слышались ей слова Игоря «Ты такая хорошая… Самая лучшая…».

      Они звучали все громче и громче, наконец стали оглушительными, словно набат. Кире хотелось избавиться от них, выбросить из головы, из дома, из жизни… И она закричала:

      – Хороших не бросают! От самых лучших не ухо-о-дят! Слышишь ты, не ухо-о-дят!

      Но этого было мало, звук собственного голоса словно разбил какие-то невидимые цепи, Кира почувствовала, что может просто на куски разорвать теперь уже бывшего своего любимого. Она схватила с полки вазу и со всей силы грохнула ее о пол кухни. Осколки разлетелись веселым веером, некоторые даже выскользнули в гостиную. Следом полетели на пол тяжелые хрустальные стаканы для виски, потом тарелки с затейливой китайской росписью, потом чайник. Но он оказался металлическим и не разбился, а со звоном опрокинулся на бок. Крышка откинулась, и вода разлилась, замочив пушистые Кирины тапочки.

      И