Дамдых (сборник). Альбина Гумерова

приподнять Шамиля.

      – Вот так, вот так…

      – Я… Не хочу жить.

      – Как же я без тебя останусь? Как же наша Резеда? А внуки наши?

      Суфия повела мужа домой. Дорогой они молчали, Суфия чуть всхлипывала. Она представила, что могла не успеть, и случилась бы трагедия: по путям, где только что лежал Шамиль, тяжело брел товарный состав.

      – И не стыдно тебе! – брякнула за их спинами баба Валя. – И так помрешь, чай, недолго осталось!

      Суфия обернулась и шикнула на нее.

      – А чего молчать?! Слабаки, а не мужики! Ведь не вчера это случилось. Ты на жену свою глянь, на жену! Уж и она живет – ничего не поделаешь. И тебе пора бы. Эй, а куда это вы? – Баба Валя остановилась, глядя в спины старикам. Не пошла за ними, потому что Суфия повела Шамиля длинной дорогой.

      Дома жена уложила мужа на диван. Задернула штору, чтобы солнце не слепило ему глаза. Взяла за руку.

      – Тебе хорошо… – сказал он. – Твоя-то дочь жива!

      Суфии показалось, что в самое сердце воткнули огромную иглу. Женщина уронила лицо в ладони, сжалась вся и заплакала. Шамиль сел и впервые за долгое время взял жену за плечи.

      – Прости меня, – тихо сказал он. – Я видел его мать во сне. Перед тем, как Марат наш… Столько лет не снилась! Столько лет! Забрала, стало быть. Лучше бы уж меня… ты вырастила нашего сына, меня спасла. А ведь просто мимо проходила тогда! – Шамиль прижал к груди голову жены. – Как же ты выдержала со мной?! Откуда у тебя силы?!

      А ей вспомнилась далекая молодость, когда она, учащаяся профтехучилища, шла домой к своей первой клиентке, чтобы шить ей свадебное платье. Суфия несла в сумке двадцать метров широкого белого банта, думая, что, если пришить их друг к дружке, получится нарядная верхняя юбка. А еще из банта можно смастерить цветы и украсить платье. Но Суфия так и не дошла до невесты, потому что по пути к ней неожиданно стала матерью и женой. Родители Суфии надолго уехали к родственникам, оставив дочь наедине с ее странным выбором. Шамиль и теперь не понимал, почему его первая жена покончила с собой. Всю жизнь мучился, пытаясь найти ответ…

      – Ведь ты совсем не любил меня, – сказала вдруг Суфия, и Шамиль ничуть не шелохнулся. – Когда Марату год исполнился, мне так захотелось, чтобы вас не было! Я думала: Боже, за что же мне это?! Ведь я все делаю, а ты и не глядишь на меня. Ладно на меня – н а сына не глядишь! И куда, думаю, они денутся? Я ж их на улицу не выгоню. И решила сама уйти. Из своего же дома. Сбежать от вас. И даже вещи не собирать. Но вдруг! Рука твоя на плечо! Откуда ты взялся? Тебя ж дома не было, ты будто почувствовал, что я уйти хочу. И появился. Обнял меня крепко-крепко! Вот как теперь. И как начал целовать! Целуешь всю и плачешь. И мы любили друг друга! Вот здесь, на этом диване. Целуешь меня, а сам рассказываешь, как жена твоя умерла и как ты ее любишь. Слезы твои мне на лицо капают. Любим друг друга и плачем. И слезы наши, и горе наше – все перемешалось. Души наши перемешались. Мы оба… переплелись тогда!..

      Суфия и Шамиль сблизились. Зажили, как два престарелых голубя, целые дни проводили вместе,