Дамдых (сборник). Альбина Гумерова

него из кухни, когда он ел в большой комнате за столом. А когда спал, звездой раскинувшись на постели, бабушка укрывала его, но ноги все равно торчали. Суфия думала: «Это же единственный, кто от сына остался.

      И голос у него такой же, и походка. И ест так же. И пьет большими глотками холодное молоко. А чай любит горячий-горячий, чтоб кипяток. Долго размешивает в нем сахар, вынимает ложку и смотрит, как успокаивается водная воронка…»

      Вместе ходили они на кладбище, к его отцу и ее сыну. Шли, весело разговаривая, и на кладбище не плакали. Дед плелся за ними молча.

      – Ах, и он помрет, – шептала Суфия внуку. – А может, я сначала. А он тогда на кого останется? Кто с ним жить будет? Он сам себе даже обед не сварит.

      – Не помрешь! – весело говорил внук. – Ты еще дольше всех жить будешь!

      Резеда забрала потрепанный блокнот матери и обзвонила ее старых клиенток: «Выручайте, пропадет мама». Мир не без добрых людей, и многие откликнулись. Суфия снова почувствовала, что нужна людям. Так уж случилось, что прожила она, маленькая татарочка, свою большую жизнь в одном и том же доме, за пошивочным столом. С единственным своим мужем. «Уж лучше бы запил – как любой нормальный мужик, я бы тогда знала, что с ним делать», – думала Суфия.

      – Здра-а-асьте! – послышалось с веранды. – Есть кто дома?

      В комнату вошла Венера. Она работала медсестрой в районной больнице. С утра до утра ставила клизмы. Из самых дальних деревень приезжали люди на операцию, и накануне Венера «чистила» их. Входила в клизменную, вешала кружки Эсмарха на металлические стойки. «Двое мужчин или две женщины, заходите! – командовала она, пациенты переглядывались, не решаясь войти. – Не робейте! Я избавляю вас от всего плохого!»

      Так она работала несколько лет. После медицинского училища вернулась в поселок и устроилась на практику. Принимала кровь на анализы, определяла группу, потом работала в процедурном кабинете. С годами зрение ухудшилось, деления на ампулах не различались, лекарственный состав не читался, в вену могла попасть только на ощупь. И, чтобы не терять медицинский стаж, Венере пришлось ставить клизмы. После лаборатории, после почти ювелирной работы ее нынешние обязанности казались ей поначалу грубыми. А потом она привыкла.

      Резеда и Венера учились в одном классе и дружили. Когда им было лет по тринадцать, Резеда резко превратилась в длинноногую, длинноволосую девушку. Но лицо ее напоминало лунный ландшафт – ни единого живого места на нем не было. А круглолицая и всегда немного пышная Венера была, напротив, прозрачно-белокожей, без единого угря. Но к тринадцати годам, когда начались у девочки женские дела, она сделалась еще пухлее, и за это ее прозвали Ватрушкой. Прошло еще несколько лет – девочки дружили. Когда и вторая подруга стала девушкой, с лица ее исчезли бордовые бугры. Если на Резеду приятно было смотреть, то Венеру хотелось потрогать – такая ли она мягкая, как кажется? И прозвище Ватрушка закрепилось за ней на всю жизнь.

      Теперь Ватрушке