За пределом реальности. Игорь Вадимович Меренков

застывший, и не мог оторвать взгляда от сынишки, который уже не вздрагивал, не плакал и не вытирал слезы кулачками. Время будто остановилось, и Валентин в мгновение ока протрезвел. Лиза безжизненно стояла перед ним, подобно манекену, будто полностью не способная ни к каким чувствам, она пугающим, неестественно мертвым взглядом впилась в глаза Валентина. Мальчик, тем не менее, оставался при чувствах – он опустил руки и поднял голову.

      Валентин с криком проснулся, чуть было не свалившись с дивана, и, тяжело дыша, оглянулся, рассматривая темноту обезумевшими глазами. Ему потребовалось некоторое время, чтобы переварить то, что с ним случилось, чтобы осознать, что только что ему приснился кошмар, а сам он находится на диване в своей квартире, и в ней, кроме него, больше никого нет. Когда осознание этих фактов дошло до его шокированного, все еще находящегося под влиянием спиртного разума, он тяжело уронил голову на диван и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь себя успокоить. Ему приснился кошмар, такого не случалось уже очень давно, и уж тем более давно он не просыпался от них с криками. В последний раз такое было, наверное, еще в те времена, когда он жил в родном городе.

      Образы, которые он увидел во сне, а особенно тот, что предстал перед ним в момент пробуждения, все еще мелькали в сознании Валентина. Убрав руки от лица и подняв голову, мальчишка обличил Валентину свой ужасающий лик. В его пустых глазницах клубилась неестественно черная тьма, она была словно живой, напоминала неисчислимый рой черных как ночь насекомых, разъяренно метавшихся в темной дымке. По мертвенно-бледным щекам мальчика вместо слез текла кровь.

      В голове Валентина вновь зашумели водовороты мысли, обрушиваясь на него в такт с громогласным биением сердца, пульсации которого уже типично сопровождались легкой болью. Обрывки сна все еще мелькали у него перед глазами, и прогнать их ему сейчас было не по силам. Они все бегали во тьме его закрытых глаз: кричащая Лиза с исчерченным гневом лицом, квартира, вращающаяся в его затравленном алкоголем разуме, словно он находился в каюте корабля во время дикого шторма, и тот мальчик, дитя тьмы, ему не было места не только в реальном мире, но и в мире грез. Таким ужасам не было места нигде на свете. Тот момент, когда Лиза застыла подобно безжизненному манекену, когда его сын показал свое ужасное лицо, вызвал дрожь у Валентина даже сейчас, когда он уже понимал, что это был лишь кошмарный сон. Он часто представлял себе, каким бы мог быть его сын, в своих мечтах он грезил о чем-то идеальном, совершенном, а такая концепция его отпрыска, привидевшаяся ему только что, вызвала у него самый настоящий шок.

      Через некоторое время, когда его мозг окончательно свыкся с мыслью, что это был всего лишь – стоило бы подчеркнуть – сон, Валентин начал успокаиваться. Биение его сердца возвращалось к норме, холодный пот начал сходить, пульс и дыхание утихомиривались, шум в голове затихал. Эмоции, что переполняли его, теряли силу, сонливость вновь охватывала человека,