Нежная война. Джулия Берри

Потому что я обязательно пришел бы на твое ночное выступление.

      Она сжала его ладонь.

      – Посмотрим.

      Оркестр исполнял одну композицию за другой. Дворжак, и Алькан, и Падеревский, и Сен-Санс. Некоторым зрителям могло показаться, что концерт длится слишком долго, но только не Джеймсу с Хейзел. В конце они поаплодировали оркестру вместе с остальными и, задержавшись в зале, насколько это допускали приличия, вышли навстречу холодному сумеречному воздуху.

      – Выпьем по чашечке чая? – спросил Джеймс.

      Хейзел грустно покачала головой.

      – Не стоит. Я… эмм… не сказала родителям, куда я ушла.

      От удивления у Джеймса открылся рот.

      – Ты… что?

      Девушка стыдливо опустила голову.

      – Я обязательно им скажу. Просто я еще не придумала, как это сделать, – она подняла взгляд на Джеймса. – Они очень милые. Не могу поверить, что я так с ними поступаю. Думаю, ты им понравишься.

      – Спасибо, – засмеялся он. – Хочешь сказать, что я – на любителя? Сначала нужно привыкнуть, да?

      Она покраснела и пихнула его локтем в ребра.

      – Прекратить что?

      – Подшучивать надо мной.

      Джеймс остановился и повернулся к Хейзел. Она поежилась от холода, и он инстинктивно потянулся к ее лицу, чтобы согреть.

      «ЦЕЛУЙ ЕЕ».

      Хейзел задержала дыхание. Его карие глаза были такими красивыми. Теперь он точно ее поцелует.

      Но этого не произошло. Хейзел испугалась: вдруг он все еще ждет объяснений по поводу ее родителей? Поэтому она сказала:

      – Мой папа всегда следит за тем, куда я хожу и с кем общаюсь, а мама боится всего на свете. Она постоянно рассказывает истории про чьих-то дочерей, которые влюбились в никудышных и опасных парней, и что произошло с ними потом.

      – Никудышных и опасных, – повторил Джеймс.

      Хейзел предупреждающе подняла руку.

      – Нет, прекрати сейчас же, – сказала она. – Ты ведь понимаешь, что я не это имела в виду.

      Он ухмыльнулся и признал, что просто ее поддразнил.

      – Папа предупреждал меня и насчет солдат, – призналась Хейзел. – И… я его понимаю. Он не хочет, чтобы мне было больно.

      Джеймс аккуратно провел большими пальцами по ее скулам.

      – Я никогда не причиню тебе боль, Хейзел Виндикотт.

      Она была готова поцеловать его сама.

      – Я знаю, – прошептала девушка. – Но ведь это не зависит от тебя.

      Никто из них не мог подобрать нужные слова, чтобы выразить все, что они не решались сказать.

      Наконец она пробормотала что-то о холоде и упомянула поезд. Они оторвались друг от друга, дошли до станции и сели в вагон.

      – В общем, – сказала Хейзел, возвращаясь к старому разговору. – Если бы я рассказала о тебе родителям, они бы настояли на встрече с тобой, начали бы приглядывать за нами, ограничивать время наших встреч. А мне было бы этого недостаточно, – она доверчиво посмотрела в его темные глаза. – У нас есть всего одна неделя. Я не хочу потратить ее впустую.

      Если бы в тот момент на них не смотрела любопытная пожилая леди на другой