Нежная война. Джулия Берри

там, – Хейзел увидела его удивленное лицо. – Я не имею в виду поле боя или траншеи. Думаю, я для этого не гожусь, – она улыбнулась. – В моей школе были девчонки, которые могли дать отпор кому угодно, только подойди. Но не я. И из меня выйдет ужасная медсестра. Вся эта кровь! Мне стало бы плохо прямо у хирургического стола.

      Джеймс едва не рассмеялся, но сдержался.

      – Но мне хочется чем-то помочь, а не сидеть дома и готовиться к прослушиванию, пока юноши умирают на чужой земле.

      Свет стал более приглушенным, а рев толпы сошел на нет, превратившись в тихое журчание.

      Джеймс наклонился к Хейзел и прошептал ей на ухо:

      – Сделать мир безопаснее для людей, которые готовятся к прослушиванию – хорошая причина для того, чтобы отправиться на войну. Если не станет музыки и искусства и вся красота исчезнет – что у нас останется?

      Он смотрел, как она широко открыла свои большие глаза с длинными ресницами. Эта красота никогда не исчезнет.

      В темном зале, освещенном только огнями сцены, их взгляды встретились.

      «Поцелуй ее. Давай».

      Музыканты начали настраивать инструменты. Чары разрушились. Конферансье поприветствовал зрителей и зачитал номера программы. Затем на сцену вышел дирижер – мистер Лэндон Рональд, и все музыканты оркестра поднялись. Альберт-холл наполнили аплодисменты, мистер Рональд поклонился, и оркестр занял свои места. Огромный зал погрузился в тишину.

      Началась музыка.

      Джеймс и Хейзел закрыли глаза, позволяя музыке унести все их мысли и сомнения. Звучная труба начала с торжественных аккордов. Деревянные духовые словно играли в догонялки, и их легкие, невесомые мелодии кружились по залу, как бабочки. Затем деревянные духовые и труба вместе. Марш и танец. Солдат и пианистка.

      Хейзел вдыхала пульсирующий звук, наполняя им легкие. Она загадала желание: «Пусть этот вечер никогда не заканчивается. Пусть музыка играет вечно».

      Джеймс и раньше бывал на концертах, но никогда не слышал ничего подобного. Музыка окружала его и проникала в каждую клетку тела. Каждый полутон: такой живой, такой чистый и мощный.

      Хейзел перевела взгляд на Джеймса и заметила, что он дышит в такт с мелодией. Она увидела слезы в его темных глазах.

      «Вот этот, – решила она в тот момент. – Этот юноша для меня».

      Вот и все, дело сделано.

      

      Концерт продолжается – 25 ноября, 1917

      Мисс Адела Верне играла первое соло «Фантазии на венгерские народные темы» Франца Листа. С точки зрения Джеймса она играла так же мастерски, как пианисты-мужчины. Он надеялся, что Хейзел будет особенно интересно увидеть солирующую пианистку.

      Поймав взгляд Хейзел, он показал на сцену.

      – Тебе бы хотелось выступить перед таким большим залом?

      Она улыбнулась.

      – Ты уже задавал этот вопрос.

      Он наклонился ближе.

      – Платье какого цвета ты надела бы на сцену?

      Она как-то странно на него посмотрела.

      – Черное, конечно. Пианисты не могут одеваться