Ловушка на жадину. Кирилл Кащеев

наверное, самой тётки Оксаны. В точно таких же застиранных пятнах болотной грязи.

      Сева захлопнул за собой дверь туалета – хоть и общий для всех обитателей треугольных домиков, тот тоже был аккуратный, чистенький и в кафеле. Всё-таки некоторые люди совершенно деньги считать не умеют: с такими общим туалетом и душем зачем тратиться на номера с удобствами? Сева вымыл руки, погасил свет – хозяевам хотелось сделать приятное, хоть вот так, экономией электричества – и направился к выходу. Если повезёт, он ещё немножко поспит.

      – Значит, гражданина Слепчука вы больше не видели? – донёсся до него официальный голос.

      Голос Сева узнал – тот самый молодой полицейский, на которого покрикивал Пал Андреич.

      – Та кажу ж, ні! – зло фыркнула в ответ тётка Оксана. – Як він ту аварію на трасе наробив, так ніхто його не бачив, а краще б і не бачити ніколи, п’яницю поганого, скільки народу ледве не загубив![12]

      – А шо за обвинения? Вы видели, шо это из-за него авария случилась? Не видели ж? Ну и помалкивайте, а то за клевету ответите! – Новый, на сей раз незнакомый голос цедил слова гнусаво – точно как в юмористических передачах блатные разговаривают.

      – Ти мені рота не затуляй! Всё село бачило, як він під колёса стрибнув, коли тікав після того, що накоїв! Якщо б не дідусь… йолоп старий, на хлопця молодого наскочив, та ще гранату схопив, а якщо б рвонула?[13]

      – То есть вы признаете, что ваш дед набросился на нашего товарища?

      Дальше последовала долгая пауза и растерянный голос хозяйки переспросил:

      – Що?

      Сева аккуратно выглянул из-за угла. Возле хозяйского домика собралась небольшая толпа: тётка Оксана стояла на резном крылечке, растерянно прижимая руки к груди, а перед крыльцом выстроились трое – тот самый молодой серьёзный полицейский и ещё двое то ли в военном, то ли в охотничьем камуфляже.

      – Ну как же! – сказал один, поправляя на носу дымчатые очки. – Человек зашёл к вам в кафе, а вы на него накинулись, да ещё и гнали через всё село, так что он вынужден был броситься под колеса!

      – Напали, выходит, на нашего товарища ни за что ни про что! – Гнусавый в восторге хлопнул себя ладонями по коленям.

      – А… що він гранату дістав?[14] – растерянно спросила хозяйка. – Це тепер можна – гранату з собою носити, мов яблуко яке?

      – Я уверен, что вы его спровоцировали. У него просто не осталось выхода. – Очкарик тонко улыбнулся. – Надо же было как-то защищаться.

      – Чуешь, Никитос! – Гнусавый толкнул полицейского локтем. – Что стоишь – хватай! Тут их целая банда, на людей нападают!

      – А нічого, що він мене вдарів, та дівчині з дитиною погрожував?[15] – завопила разгневанная хозяйка.

      – Это только ваши слова. Он же гранату не бросил, наоборот, это ваш дед её бросил – подверг опасности жизнь людей, ай-яй-яй! – Очкарик укоризненно покачал головой.

      – Во! Так что забирайте ваше заявление,

12

Говорю же, нет! Как он аварию на трассе устроил, так никто его не видел, а лучше б и никогда не видели, пьяницу поганого, сколько народу чуть не загубил! (укр.)

13

Ты мне рот не затыкай! Всё село видело, как он под колёса прыгнул, когда удирал после всего, что натворил! Если бы не дедушка… дурак старый, на хлопца молодого накинулся, да ещё гранату схватил, а если б рванула? (укр.)

14

А… что, он гранату достал? Теперь так можно – гранату с собой носить, будто какое-то яблоко? (укр.)

15

А ничего, что он меня ударил и девушке с ребёнком угрожал? (укр.)