Красный лорд. Невероятная судьба революционера, замнаркома, флотоводца, редактора, писателя, дипломата и невозвращенца Фёдора Фёдоровича Раскольникова. Н. В. Переяслов

улыбалась она.

      – Ничего подобного между нами больше не будет, уверяю вас. И мне, и Ларисе Михайловне это не нужно. И самое главное: это ни в малейшей степени не касается её чувств к вам, как и моих чувств к моей жене. Если бы вы знали… впрочем, она вам расскажет, как она металась, когда получила известие, что вам грозит гибель, как сама чуть не погибла, пытаясь спасти вас. Она была прекрасна в своей трагической страсти. Страстной любви к вам. Это была разъярённая тигрица. Признаюсь, я позавидовал вам. Смею вас уверить, такая любовь дорогого стоит…

      – Лев Давыдович, вы недооцениваете Фёдора Фёдоровича, – перебила его Лариса. – Зачем столько слов? Ему ничего не надо объяснять, он и без длинных речей понимает вас правильно. Я права, Федя?

      – Да, разумеется…

      – И прекрасно, – сказал с облегчением Троцкий и протянул свою руку Раскольникову. – Останемся и мы друзьями.

      Он крепко пожал руку Раскольникову.

      – Засим, друзья, позвольте мне оставить вас. Мне пора. Фёдор Фёдорович, надеюсь вас ещё увидеть сегодня на оперативном совещании. До встречи.

      Троцкий удалился.

      – Что будем делать, Фёдор? – без тени смущения, с любопытством смотрела на него Лариса.

      Что он мог ответить? Он чувствовал себя сбитым с толку. К тому же и сам был не безгрешен. Он подошёл к ней.

      – Позволь, сначала тебя обниму, – обнял её за плечи, притянул к себе, зарываясь лицом в её душистые волосы.

      Она слегка отстранилась:

      – Ты не ответил.

      – Что будем делать? – ответил он. – Будем любить друг друга. Как любили.

      Она припала к нему…»

      (Похоже на то, что во время отсутствия Раскольникова дома, который участвовал в военных операциях, «валькирия революции», как называли Ларису Рейснер, и раньше проводила ночи вместе с Троцким в купе его наркомовского поезда. Не случайно необычайно нежно для Троцкого и почти с намёком на близость звучали слова о ней в книге его воспоминаний, где он писал: «Ослепив многих, эта прекрасная молодая женщина пронеслась горячим метеором на фоне революции. С внешностью олимпийской богини она сочетала тонкий иронический ум и мужество воина… Она всё хотела видеть, обо всём знать, во всём участвовать…»)

* * *

      …Ночи над Волгой в августе тёмные, звёздные. Даже противоположного берега не видно. Бакены не горят. Огни прибрежных сёл и деревень скрыты ставнями. Волга стала фронтовой рекой, ареной жестоких боёв. О Волге заговорил весь мир. Это название вдруг замелькало на страницах сотен газет. Великая русская река всё чаще стала упоминаться в секретных планах генеральных штабов западных стран.

      На Волге в те дни решался вопрос, быть или не быть советской власти. Интервенты и белогвардейцы заняли всю Среднюю Волгу. Враг готовился к походу на Москву. С севера наступали англичане. Они рвались к Волге, чтобы единым фронтом наступать на столицу большевиков.

      Летом 1918 года Центральный Комитет партии считал Восточный фронт решающим фронтом. Для