Пока я мертва. Анна Сулацкова

но…

      – Потом, – перебивает ее мужчина, – Время не на нашей стороне, – в его карих глазах сквозит нетерпение.

      Да что здесь случилось, пока меня не было?!

      – А на чьей? – я хмурю брови, наблюдая, как Варя поднимается на ноги, она что-то прижимает к своей груди и подходит ко мне, – Я что-то не уловил сути.

      Теперь, мне сложно не обращать на нее внимание. Ее губы дрожат и в ней не осталось ни капли того упрямства.

      – Он мне не отвечает, – Варя протягивает ко мне руки, – Что мне теперь делать? – мне становится тяжело дышать.

      Неужели придется смириться с этой постоянно ноющей пульсацией в груди. Я делаю вид, что не распадаюсь на части. Стою прямо.

      – Я не знаю… – сипло произношу я, – Не знаю… – Варя сразу как-то сникает, склоняя голову, рыжие локоны падают на лицо. Она словно смиряется с чем-то.

      С потерей? Болью? Смертью? Или тем, что ее надежды, возложенные на меня, не оправдываются. Ее губы шевелятся, но я не слышу ни слова.

      – Здесь кто-то есть? – мужчина хватает меня за руку, отвлекая внимание на себя, – Кто?! – карие глаза впиваются в мое лицо.

      –Не смей ко мне прикасаться, – рычу я, вынуждая его отпустить мой рукав, – Кроме вас двоих, ведущих себя как-то странно, я никого не вижу.

      – Думаешь это смешно?! – я вижу, как мужчина сжимает кулаки, и на его скулах играют желваки.

      Еще чуть-чуть, и он меня ударит.

      – Думаю, это до жути странно, – насмешливо отвечаю я, и мы сверлим друг друга свирепыми взглядами.

      – Саш, – мама делает шаг к нему, – Ты дал мне слово, – повышает она голос.

      – Он уже не ребенок, – его голос звучит ровно и холодно, – Я предупреждал тебя об этом, – мужчина отходит от меня, но злость внутри меня не проходит.

      – Матвей, – мама как-то иначе произносит мое имя, и внезапно, я не хочу, чтобы она продолжала.

      – Я тебе все объясню, когда мы окажемся подальше от этого места. За ужином. Может быть, за бокалом вина. Ты меня поймешь, – она, словно молит меня о прощении и до меня начинает доходить, – Еще не поздно все исправить…

      – Все это время ты знала? – я не верю в это, но ее лицо говорит об обратном.

      Сейчас мне требуется вся сила воли, чтобы ничего не чувствовать. В раннем детстве я считал, что она отгораживается от меня, потому что не знает, как с этим всем справиться? Растить необычного ребенка сложно. И я не облегчал ей задачу. Я это признаю. Но я всегда верил, что могу ей доверять.

      Ошибаться всегда больно. В животе ухает, и я отворачиваюсь от нее. Ответ мне уже не нужен.

      – Твою мать, – ругается Александр, и смотрит себе под ноги, где расползается серое пятно.

      Разве такое возможно?!

      Я тупо наблюдаю, как оно разрастается, словно кто-то пролил белизну на ковер и теперь она выжигает краску.

      – Ира, не жди особого приглашения, – рявкает он, и мамин просящий взгляд исчезает, – Осторожно двигайтесь к выходу.

      – Это опять началось? – дрожащим голосом интересуется она, пятясь в сторону двери.

      Что началось?!

      Я