Легенда об Уленшпигеле. Шарль де Костер

пойду! – уперся Уленшпигель.

      – А если я тебе дам флорин?

      – Нет.

      – Дукат?

      – Нет.

      – Каролю?[46]

      – Нет, – отрезал Уленшпигель. – Хотя, – прибавил он со вздохом, – монеты я люблю куда больше, чем всякие прочие штуки.

      Дама улыбнулась, потом вдруг закричала:

      – Ай! Я потеряла мою хорошенькую, дорогую, парчовую, расшитую бисером сумочку! Еще в Дамме она висела у меня на поясе.

      Уленшпигель не пошевелился. В эту минуту к даме подскочил дворецкий.

      – Сударыня, – сказал он, – не посылайте этого прощелыгу, он из молодых да ранний, – не видать вам тогда своей сумочки.

      – Ну а кто пойдет? – спросила дама.

      – Я пойду, несмотря на мой преклонный возраст, – отвечал дворецкий и зашагал обратно.

      Время подошло к полудню, жара была палящая, тишина стояла мертвая. Уленшпигель, ни слова не говоря, снял свою новенькую курточку и расстелил под липой, чтобы дама села на нее, а не на сырую траву. Сам же он стал поодаль и все вздыхал.

      Она вскинула на него глаза и, почувствовав жалость к этому застенчивому мальчугану, спросила, не притомились ли его молодые ноги. Вместо ответа он стал медленно клониться к земле, но она подхватила его и привлекла на свою обнаженную грудь, – ему же так у нее понравилось, что она по доброте душевной не решилась сказать ему, чтобы он поискал себе другое изголовье.

      Между тем вернулся дворецкий и объявил, что сумочки нигде нет.

      – Сумочка нашлась – я обнаружила ее, когда слезала с коня, – молвила дама, – она упала, но зацепилась за стремя. А теперь, – обратилась она к Уленшпигелю, – веди нас прямо в Дюдзееле да скажи, как тебя зовут.

      – Я назван в честь святого Тильберта, – отвечал он, – имя это означает: быстрый в погоне за всем хорошим на свете, а по прозвищу я Уленшпигель. Если вы посмотрите в это зеркало, то увидите, что во всей Фландрии ни один самый чудный цветок не сравнится с благоуханною вашей красой.

      Дама покраснела от удовольствия и не рассердилась на Уленшпигеля.

      А Сооткин и Неле плакали все время, пока он был в отлучке.

      27

      Возвращаясь из Дюдзееле, Уленшпигель увидел, что на окраине Дамме у самой заставы стоит Неле и ощипывает гроздь черного винограда. Виноградинки, которые она уничтожала одну за другой, разумеется, были приятны на вкус и освежали ей рот, но на лице ее не отражалось ни малейшего удовольствия. Напротив, она, видимо, была не в духе и обрывала ягодки в сердцах. Ей было так тяжело на душе, такое у нее было скорбное, печальное и в то же время нежное выражение глаз, что в Уленшпигеле заговорили жалость и сердечное влечение, – он подошел и поцеловал ее в шейку.

      Вместо ответа она закатила ему звонкую оплеуху.

      – Это мне ничего не объясняет, – заметил Уленшпигель.

      Она заплакала навзрыд.

      – Неле, – сказал он, – разве теперь принято ставить фонтаны на окраинах?

      – Уйди! – сказала она.

      – Как же я могу уйти от тебя, девочка, когда ты плачешь, не осушая глаз?

      – И

46

Каролю – монета достоинством около 20 патаров.