Эпоха рыбы. Павел Лятошинский

      – Твою ж мать, разве это вода? Моча какая-то, тьфу!

      Свернутый бушлат под головой, заменял подушку и насквозь пропитался потом.

      Светало. Послышался глухой стук в окно.

      – Дми-трич. Дми-трич. Иди, чего покажу, – едва слышно бубнил голос за окном.

      – А, копатель, ты, – зевая, отозвался старик.

      – Июнь в этом году очень жаркий, вот я и решил, это самое, пораньше сегодня, – оправдывался пожилой мужчина и грязным пальцем указывал на свешивавшийся по обе стороны велосипеда мешок медной проволоки.

      За железнодорожным переездом, в начале улицы Тополиной, Дмитрич сторожил территорию, на которой некогда складировали отходы производства компрессорного завода. Завода не стало. Отходы вывезли, а территорию сдавали в аренду. Последние арендаторы месяц, как съехали и вокруг, на сколько хватал глаз, стелилась трава с редкими островками щебня.

      Копатель, именем которого сторож не интересовался, часто приезжал на стареньком «аисте». Наковыряв кайлом медных трубок и проводков, он вез их в пункт приема лома цветных металлов. В благодарность за возможность проводить свои раскопки, копатель угощал Дмитрича дешевым алкоголем и иногда привозил еду.

      Неделю спустя жизнь сторожа наполнилась новым смыслом. Бывшая свалка была передана в аренду фирме, производившей железобетонные изделия. На территории появились люди и техника. Впрочем, изменения были не такими уж существенными. Постоянно трудился только один парень, который связывал стальной проволокой пруты арматуры и укладывал их в опалубку. Ближе к полудню приезжал грузовик с полусухим бетоном и опалубки наполнялись серой смесью. Водитель обменивался с рабочим парой фраз, курил и неспешно уезжал. Ближе к вечеру автокран вынимал из опалубок колодезные кольца, и складывал их за вагончиком.

      Копатель больше не приезжал.

      Сторож присматривался к соседу. Рабочий, которому едва исполнилось двадцать лет, избегал старика, пока в отлаженный рабочий процесс не вмешались затяжные дожди. Третий день дождь не прекращался. Работа стояла.

      В вагончик сторожа заглянул худой низкого роста парень.

      – Андрей, – представился рабочий и протянул Дмитричу изъеденную бетоном руку.

      – Иван Дмитриевич, – протянул руку старик, – для друзей, просто Дмитрич.

      – Ну и дождище. Льет как из ведра, – начал беседу Андрей, – раньше, говорят, такого не было, всё из-за водохранилища, да?

      Старик пожал плечами.

      – Чаю будешь? Только закипятил.

      Андрей покачал головой и прислонился к двери. С резиновых сапог на пол стекала грязь, перемешанная с цементом.

      Юноша разглядывал разворот журнала десятилетней давности, аккуратно приклеенный на стене. На фотографии была девчачья музыкальная группа. Небрежным жестом Дмитрич указал на кудрявую блондинку в центре плаката и добавил:

      – Внучка моя, Машка.

      Андрей напряженно вглядывался в лицо девочки.

      – Я пошутил, – прервал Дмитрич поток мыслей.

      – Нет у меня никакой внучки. Есть Жук, друг. Ты его знаешь, в будке перед вагончиком живет, собака моя сторожевая, – продолжал старик. – Никого нет, а Жук есть.

      – Иван Дмитрич, я тут заметил, что вы постоянно здесь? Дом-то у вас есть? – поинтересовался Андрей.

      – Конечно, есть. Далеко, правда, отсюда. В другом районе. А какие у меня деревья в саду… – не унимался старик. Он лукавил. Ни дома, ни сада, ничего у него было.

      Глава вторая

      О прошедшем накануне ливне ничего не напоминало. Земля с жадностью впитала каждую выпавшую с неба каплю. Обильные осадки не давали свежести. Вода, попадая на камни, испарялась моментально, наполняя воздух липким паром.

      Андрей застал Дмитрича за чтением школьного учебника по литературе. Потрепанная книга в твердом переплете с огромным жирным пятном лежала на коленях. Старик страдал дальнозоркостью и только так мог прочитать мелкий шрифт.

      – Правильно, Дмитрич, лучше уж поздно, чем никогда.

      Старик не поднимал головы от книги. Бледные, с синим оттенком, губы едва заметно шевелились. Коротко прокашлявшись, он произнес:

      – Послушай что написали:

      «Унылая пора! Очей очарованье!

      Приятна мне твоя прощальная краса -

      Люблю я пышное природы увяданье,

      В багрец и в золото одетые леса…»

      – Пушкин в Краснодаре просто не был, перебил Андрей. Нет никакого уныния, а тем более увядания. Листья цвет поменяют, но это не увядание, как например седина, а вроде бы как девчонка перекрасила волосы, а всё такая же озорная…

      – Ты по делу или так? Бетон везут, так что, хватай свою лопату и не мешай образованному человеку наслаждаться поэзией золотого века, – закипал от злости старик.

      – Я, если что, здесь ненадолго. Поработаю немного, пока работу по специальности не найду с кондиционером и хорошей зарплатой.

      – Мы все