Коллекция поцелуев. Венди Хиггинс

с нами?! Дрожащей рукой я кладу вилку, чувствуя, что аппетит мгновенно пропал, а все, что уже было съедено, начало тревожно бродить в недрах желудка.

      – Доедай, милая, – прошептала мама.

      – Я наелась, – также шепотом ответила я.

      Не люблю серьезные разговоры в кругу семьи. Они бывают, лишь когда случается что‐то плохое. В прошлом году, например, когда папа потерял работу. Тишина стояла настолько мертвая, что ход секундной стрелки часов эхом раздавался по всему дому. Родители отодвинули тарелки и переглянулись. Папа кивнул, и в этот момент мне хотелось закричать: «Нет! Не говорите этого! Не важно, что вы хотите сказать, я не хочу этого слышать!» Однако я молча сжалась на краешке стула и затаила дыхание.

      – Мы с папой вас очень любим. – Мама поочередно посмотрела на меня и на Зебби. – И в том, что случилось, вы совершенно не виноваты…

      – Верно, – вмешался папа. – Все дело в нас с мамой.

      Нет-нет-нет. Мне становится все хуже и хуже.

      Мама выдержала паузу, и то, что она сказала дальше, прозвучало как фрагмент замедленной съемки.

      – Мы решили разойтись.

      Мой мир рушится, я смотрю на еду, которая теперь кажется омерзительной.

      – Когда папа переедет, отдельный дом будет нам не по карману, так что мы втроем переберемся в квартиру в многоэтажке.

      Голова шла кругом, сердце бешено стучало.

      – Что? – Зеб был в полном недоумении. – Мы переезжаем?!

      Его можно было понять, ведь мы с ним жили в этом доме всю жизнь! Ответом Зебу послужил лишь мамин кивок.

      – Я нашла нам двухкомнатную квартиру в Саутерн-Ридж, а папа будет снимать квартиру за городом пополам с другим квартирантом. Вам, дети, придется жить вдвоем в одной комнате, но это временно, пока не…

      О господи! Она совершенно серьезно! Я вскочила со стула настолько резко, что ножки заскрежетали по линолеуму.

      – Почему?!

      Мама опустила голову, но ее плечи остались напряженными.

      – Мы все равно сможем видеться друг с другом, – пришел на помощь папа. Он хотел было взять меня за руку, но я вырвалась, отчего он нахмурился.

      – Все меняется, милая. – Мама произнесла это дрожащим голосом, в ее тоне чувствовалась лишь скорбь.

      – Все меняется?! Вот так новость! Это просто жизнь, а человек может приспособиться к любым переменам!

      – Все не так просто, – папа заговорил нравоучительным тоном, что разозлило меня еще больше.

      – Поверить не могу, что вы так запросто сдались! – Я сорвалась на крик. – После девятнадцати лет совместной жизни! И все из‐за того, что у нас попросту трудный период в жизни?

      Мама закрыла лицо ладонями. Папа отвел взгляд, на его лице отпечаталось выражение то ли сожаления, то ли вины. Взглянув на Зебби, я увидела, что он плачет. Сама я едва сдерживаю собственные всхлипывания. Наша семья рушится, разбивается на осколки. Неужели в этом мире не осталось ничего незыблемого?

      – Вы принесли друг другу клятву на алтаре. Вместе навсегда, в горе и радости, – сквозь