Апрельская ведьма. Майгулль Аксельссон

зажечь?

      – Конечно, – равнодушно отзывается Кристина. – Давай.

      Маргарета узнает подсвечник. Он из Перу. Она сама его купила, и воспоминания тех дней стремительно проносятся перед глазами: поздно вечером она сидела на пляже в Лиме. Несколькими часами раньше она впервые увидела этого ребенка, тощего мальчугана с морщинистым личиком и черными глазами. Он лежал, закинув руки за голову, как грудной, и глядел на нее, не мигая. Его взгляд заставил ее умолкнуть – на несколько часов, – не проронив ни слова, она спустилась на пляж, села на песок и безмолвно смотрела на Тихий океан. Это логично, думала она тогда. Мы, найденыши, – особое племя и должны заботиться друг о друге… Возвращаясь в гостиницу, она вся лучилась материнским счастьем и, повстречав уличного торговца, продававшего нарядные, вручную расписанные подсвечники, купила в припадке великодушия целых пять штук. Один из них долго стоял у Тети Эллен на тумбочке в приюте, другой оказался на этой вот кухне в Вадстене. Но где теперь самый красивый из них, тот, что она водрузила на пол у кроватки мальчика, известно одним перуанским богам…

      Кристина ставит перед ней дымящуюся тарелку горячего супа – такой знакомый кисловатый запах.

      – Что, суп Тети Эллен? – голодно спрашивает Маргарета и хватает ложку.

      Кристина впервые за весь вечер улыбается:

      – Да, она в последний год передала мне кучу рецептов… Гуляш. И малиновый пирог…

      Маргарета плотоядно улыбается над ложкой с супом:

      – О, малиновый пирог! Я тоже хочу рецепт… Помнишь?

      Дальше можно и не говорить, Кристина смеется низким, кудахчущим смехом, он кажется эхом того давнего смеха Тети Эллен. Она разливает вино, и рука дрожит в такт смеху.

      – Как тебя застукали, когда ты прямо всей пятерней залезла в банку с вареньем. Крепко тогда тебе влетело! Честно говоря, я до смерти испугалась…

      Маргарета улыбается в ответ:

      – Да, прямо черт знает что! Такая гроза разразилась…

      Кристина протягивает ей плетенку с хлебом – уже менее скованным жестом, – лед между ними почти растаял.

      – Ты на могиле давно была? – спрашивает Маргарета и берет ломоть теплого хлеба, уже пальцами чувствуя, что и хлеб испечен по рецепту Тети Эллен.

      Кристина пожимает плечами:

      – В День Всех Святых. Тайком пробралась – последнее время мне неприятно ездить в Муталу…

      Маргарета изумленно замирает, не донеся до хлеба ножик с кусочком масла.

      – Почему? Ты что, с ней там столкнулась?

      – Нет, но…

      Ее взгляд уперся в стенку позади Маргареты.

      – Ну, – торопит Маргарета. – Но – что?

      – Ощущение, что за тобой следят. Словно все там знают, кто я. С тех пор, как она стащила мои рецептурные бланки. Из-за этого меня сколько раз в полицию вызывали! А потом пришлось еще свидетельствовать на суде. В газетах писали, местная радиостанция сделала передачу – нет, это что-то невообразимое…

      – Но ведь