Смерть за поворотом. Ти Кинси

это?

      – Да он практически сам мне об этом сказал.

      Было видно, что Спинни не по себе.

      – Прошу вас принять мои извинения от имени всего Кодрингтон-холла, – произнес он. – Мы здесь гордимся нашим гостеприимством, даже по отношению к слугам наших гостей. Особенно по отношению к слугам.

      – Прошу вас, мистер Спинни, не берите в голову. Я ожидала, что мое решение поужинать в одиночестве может вызвать некое недопонимание. Так что это моя вина.

      – Мы не все так думаем, мисс Армстронг. И тоже воспользовались бы таким шансом, как я об этом вам уже говорил. А Эван не имеет права грубить гостям.

      – Мне приходилось встречаться и с более неприятными людьми, которые мне не просто грубили, – заметила я. – Положитесь на меня – я прослежу за ним и сделаю так, что вы будете им гордиться.

      – Что ж, благодарю вас, мисс. Но право, это не то, чем должна заниматься наша гостья…

      – Глупости. Это будет совсем не сложно.

      – Должен признаться, что вы мне очень поможете. Я не могу разорваться, особенно когда речь идет о комнатах для гостей. Я уже попросил Чанли, чтобы он за ним приглядывал…

      – Чанли? – переспросила я.

      – Это личный камердинер его светлости. Он будет держать Эвана в узде, но еще одна пара глаз не помешает. Мы думали, что дополнительная ответственность заставит паренька изменить свое отношение к делу, но, судя по сегодняшнему, я начинаю в этом сомневаться.

      – Не волнуйтесь. Я сама познакомлюсь с мистером Чанли, и мы решим, что будем делать.

      – Прошу вас, мисс Армстронг, не считайте себя обязанной заниматься этим, но это действительно может мне помочь. – С этими словами дворецкий поставил на стол недопитую чашку. – А теперь я, пожалуй, отнесу эту газету в столовую после всего этого шума вокруг нее.

* * *

      Как мы и договорились, я ждала леди Хардкасл у нее в комнате. Помимо обучения игре на пианино, она, начиная с Рождества, пыталась научить меня рисовать. Поэтому я взяла лист бумаги и карандаш с письменного стола и попробовала сделать набросок того, что было видно за окном. Я здорово старалась, пытаясь вспомнить все, чему меня учили: внимательно изучала перспективу и то, как лежали тени, и довольно быстро на свет появилась самая детская и разочаровывающая мазня, которая когда-либо существовала. Я уже собиралась выбросить ее в корзину, когда вернулась моя хозяйка.

      – Привет, Фло, – поздоровалась она, входя. – Надеюсь, что тебе не пришлось ждать слишком долго. – Она пересекла комнату и подошла к столу. – Ты что, кажется, рисовала? Давай посмотрим.

      Я попыталась спрятать набросок, но она вытащила его у меня из-под руки и, нахмурившись, внимательно рассмотрела.

      – Все дело в том, милая Фло, – произнесла миледи после нескольких минут размышления, – что я знаю, что учеников надо поощрять, обращать внимание на позитивные аспекты их работы и хвалить даже за незначительное улучшение…

      – Но вы его не видите.

      – Ну, не совсем так…

      – Видите едва заметное?

      – А ты о фотографии никогда