Ночные волки. Фридрих Незнанский

и ограблениями?

      — Это уже не один вопрос. — У Кости было ангельское терпение. — И я тебе опять отвечу — никакой.

      — Нелогично, — не сдавался я. — И потом, что мы так привязались к этому Портнову? Может быть, он давно уже честный коммерсант, осознавший свое прошлое и осудивший его. А то, что он приходил к тебе, еще ни о чем не говорит — мало ли что пришло ему в голову. Мысль, что в нашей стране все коррумпированы, не так уж и безумна. Вдруг он действительно предлагал честное сотрудничество — по своим понятиям, конечно? Он, как капиталист, считал, что за информацию надо платить.

      — Даю справку, — устало произнес Меркулов, и мы с Грязновым насторожились: сейчас он скажет нам что-то очень важное. — В тысяча девятьсот восьмидесятом году Феликса Портнова короновали. В лагере.

      — То есть он настоящий вор в законе, — уточнил Грязнов.

      — Именно так, — кивнул Меркулов. — Вопросы еще есть или и так все понятно?

      — Что ж вы сразу не сказали, гражданин начальник? — упрекнул я Костю.

      — Да, — задумчиво проговорил Грязнов. — Воры, они и в Африке воры.

      — Удивительно верное замечание, — согласился с ним я. — А в Америке они не просто воры — они… Погодите!

      Меркулов и Грязнов с любопытством на меня уставились: что за мысль, мол, пришла в голову этому Турецкому?

      — Погодите, — повторил я, глядя в одну точку.

      Было в том, что я хотел сказать, что-то странно стройное, точное, выверенное. Но что — никак сформулировать не мог, и это меня мучило.

      — Погодите, — как заведенный повторял я.

      Грязнов, естественно, не выдержал.

      — Да чего годить-то?! — рявкнул он. — Знакомых воров вспоминаешь?

      Вроде глупость он сказал, а все сразу встало на свои места.

      Ну конечно же.

      — Итак, — сказал я с интонацией Меркулова. — В восьмидесятом Портнова коронуют. Так?

      — Так, — согласился Меркулов.

      — В восемьдесят втором умирает Брежнев, — продолжал я. — Так?

      — При чем тут…

      — Погоди, Костя, — прервал я своего начальника. — Ей-богу, я на полном серьезе. Итак, в восемьдесят третьем умирает Андропов, заступает Черненко — и умным людям становится ясно, что все летит в тартарары. Что-то висело в воздухе. Так? Логично?

      — Саша…

      — Через год воры Советского Союза решают вырвать Портнова из зоны. Они покупают кого-то, от кого зависит изменение приговора, выясняются новые обстоятельства старого дела. Портнов выходит из зоны.

      — Что-то уж очень сложно, — с сомнением протянул Грязнов.

      — Чем сложнее, тем проще, — упрямо стоял я на своем. — Зачем им Портнов? А?

      — Ну и зачем?

      Я сделал хитрое лицо:

      — Много ли в Советском Союзе было воров в законе?

      Кажется, я просто сразил их этим простым, казалось бы, вопросом.

      И знаете, что сказал Грязнов? Он сказал:

      — Погоди-ка…

      — Стоп! — сказал я. — Это я первый просил годить.