На молитве. В тишине и в буре. Евгений Поселянин

желают. И вы услышите почти единодушный ответ:

      – Денег.

      И ответ этот произнесут столько уст, и слово это будет сказано с такой убежденностью, с такими мечтами, что над землей пойдет всезахватывающий, могучий гул:

      – Денег, денег, денег!

      Думают, что в этом все счастье, доступ ко всему, полное осуществление всех желаний.

      Да, деньги сильны, и человеку самому – для себя лично бескорыстному – они могут дать великое удовлетворение тем, что помогут ему служить другим.

      Своими средствами доставить уход и покой больному, чье положение (хотя бы он был для вас первый встречный) вас удручает; навести румянец и блеск глаз на пожелтевшее лицо одинокого заброшенного ребенка; из сырого и темного подвала извлечь неспособного к труду старика, каторжной работой всей своей жизни не смогшего скопить себе лишнего гроша на черную старость; дать возможность способному молодому мозгу, рвущемуся к знанию, спокойно учиться, не надрывая неокрепшие силы, не расхищая незаменимо утекающего времени беготней по грошовым урокам; воздвигнуть храм в честь заветной своей святыни и знать, что веками, пока простоит храм, на престоле, возникшем вашей верой и вашим усердием, будет таинством евхаристии совершаться величайшее чудо и литься поток исцеляющей и возрождающей жизнь вселенной Крови Христовой,  – вот это радости! Вот это счастье!

      И только когда не на свои успехи идет золото, а на высокие цели совета, помощи, человеколюбия, только тогда оно является источником счастья, истинного, серьезного, нетленного, того счастья, которое не постыдит нас за гробом, но которое мы с собой унесем в блаженную вечность, чтоб там его приумножить и приукрасить.

      А иначе – для того, кто живет «в себя», а «не в Бога богатеет»,  – разве груды золота есть ручательство за счастье, разве отблеск его озарит нам единственную, важную и великую, нашу жизненную задачу – наш путь к вечности?

      И разве не должна пред всяким, кто мечтает: «Тем богатством, которое у меня есть или которое приобрету себе, буду наслаждаться, скажу душе моей: ешь, пей и веселись, жизненных благ на твой век хватит»,  – разве пред таким носителем невысокой мечты не должна стать грозным предостережением притча Христова о таком же вот человеке, который так же усладился мыслью о том, что богатством своим был застрахован от всех житейских невзгод, и в ту же ночь Господь неожиданно взял грешную душу его…

      Другие говорят:

      – Молодость, молодость… Ах, если бы мне вернуть мою юность – эту свежесть чувства, широкую любовь к людям, и в ответ – любовь этих людей ко мне, эти безбрежные надежды…

      В великолепном «разговоре», предшествующем гетевскому Фаусту, есть захватывающий призыв к молодости: «О, дай мне вновь ту свежесть и глубину мучительного счастья, и силу ненависти, и мощь любви, отдай мне назад мою юность».

      В звучных, кованых, полных порыва и высокой страсти стихах подлинника этот призыв производит потрясающее впечатление.

      Да, великая сила